Возвращайтесь — мы только что проехали город. Давайте останемся там. Пожалуйста. Я не могу видеть это снова. Он близко!
Доктор, ради Бога…
— Мы приедем через полчаса, — сказал я. — Не будьте ребенком. Я же с вами.
Я вел машину между зелеными подножиями окружающих холмов. Мы направились на запад, навстречу заходящему солнцу.
Оно ярко освещало наши лица, но Бэнкс, съежившийся на сиденье рядом со мной, был белым, как простыня. Он бормотал себе под нос. Внезапно его тело напряглось, а пальцы с маниакальной силой впились в мое плечо.
— Остановите машину! — закричал он.
Я нажал на тормоза, те заскрежетали.
— Вот оно! — закричал он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на торжество. Что-то мазохистское, как будто он радовался предстоящему испытанию. — Вон там, на холме, дом. Вы видите это? Вот!
Конечно, это был просто голый склон холма, примерно в пятидесяти футах от дороги.
— Оно ухмыляется! — плакал он. — Друм наблюдает за мной. Посмотрите на окна. Они ждут меня.
Я внимательно наблюдал, как он выходит из машины. Должен ли я остановить его? Нет, конечно, нет. Возможно, если на этот раз он сделает это, то избавится от своей навязчивой идеи. Во всяком случае, если бы я мог понаблюдать за этим инцидентом, то, возможно, получил бы ключ к разгадке его извращенной личности. И отпустить его.
Признаюсь, смотреть на это было тяжело. Поднимаясь по склону холма, он кричал о «Доме Друмов» и «проклятии». Потом я заметил, что он бродит как сомнамбула, словно загипнотизирован.
Другими словами, Бэнкс не знал, что он двигается. Он думал, что все еще находится в машине. Это объясняло его историю о том, что каждый раз воображаемый дом казался ближе. Он бессознательно приблизился к фокусу своей галлюцинации, вот и все.
Как автомат, он напряженно смотрел на зеленый склон.
— Я у двери! — крикнул он. — Оно близко… Боже, доктор — близко.
Проклятая тварь ползет ко мне, и дверь открыта. Что мне делать?
— Идите в дом, — крикнул я. Я не был уверен, что он слышит меня в таком состоянии, но он услышал. Я рассчитывал, что это разорвет порочный круг его навязчивой идеи, и внимательно следил за его реакцией.
Когда он шел, его высокая фигура вырисовывалась на фоне заката. Протянув руку, он поднял ноги, словно переступая порог.
Смотреть на это было, признаюсь, ужасно. Это была гротескная пантомима под алым небом, поведение сумасшедшего.
— Я уже внутри. Внутри! — в голосе Бэнкса послышался страх. — Я чувствую дом вокруг себя. Он живой. Я могу… видеть это!
Сам того не сознавая, я тоже вышел из машины, охваченный страхом, названия которому не знал. Я направился к холму.
— Не отвлекайтесь, Бэнкс, — крикнул я. — Я иду к вам.