— Я чувствую, как ты хочешь ещё, — потом сказала она.
— Взаимно, — страстно улыбнувшись, сказал он, запуская руку у неё между ног.
— Не сейчас, — она мягко отвела его пальцы, — не порти ощущения.
— Хорошо.
Она снова страстно поцеловала его, после чего они сели на диван. Шейла даже не надела трусики, просто опустила юбку. Глаза её были сладко зажмурены, а губы расплылись в улыбке.
— Ради такого не жалко запачканного пола.
— Не такая уж и грязь, — сказал Джон, застёгивая ремень и доставая сигареты из внутреннего кармана.
Он закурил, сделал первый вдох с закрытыми глазами, а после ощутил её пальцы у себя на губах. Она взяла сигарету и глубоко вдохнула дым.
— Зараза ты, Миллстоун, — сказала она, возвращая ему дымящуюся сигарету, а потом снова откинулась на спинку дивана и зажмурила глаза.
— Тоже мне новость.
— Если бы я знала, что всё будет так, я бы не выдержала. Сама бы пришла в этот чёртов Роквиль и легла бы между тобой и этой рыжей. Так что хорошо, что ты мне ничего не сказал.
— Я думал, твоя Джейквильская подружка тебя не оставит.
— С ней всё кончено, — устало сказала мисс Лейн, — она достала меня капать на тебя.
— На меня? — удивился Джон.
— Да. Хотела, чтобы я тебя бросила и осталась только с ней.
— Это же надо так.
— Да. У меня была другая. Меня-то папаша сослал в грёбаный подвал дышать пылью и копать старые дела. Если бы не Одри, я бы точно рехнулась. Но она тоже дура.
Шейла взяла у Джона сигарету, небрежно стряхнула пепел на пол, потом затянулась, и, не вынимая сигарету изо рта, приподнялась, чтобы надеть трусики.
— Вот как, — Миллстоун ощутил, что ревнует даже к другой девушке, чего с ним раньше не бывало, — почему?
— А она как кончит, вечно начинает рассказывать про своего мужа-придурка. В остальном с ней было неплохо, но чужие подробности половой жизни мне не очень интересны. Мне хотелось свою. Вот я и изловчилась, чтобы стать оперативником. Единственный плюс этого нытья и рассказов о её хмыре в том, что я поняла, насколько мы с тобой интересно живём.
— Да?
— Да, — улыбнулась мисс Лейн, своей улыбкой рассеяв впечатление некоторой жёсткости, которое она создала своими словами, — надышаться не могу той жизнью, где есть ты.