Маньяк-убийца, растерзавший тринадцать человек, включая собственную жену, черный друид, отрекшийся от света, Тайрел Бриан Торре-Леонд по прозвищу Кровавый Ужас…
…освободился.
Леория
Лесная дорожка круто свернула в сторону, окончательно сбив с пути. Я резко остановилась и почесала затылок, раздумывая, как поступить. Вернуться обратно или попробовать пройти вглубь чащи? Создавалось впечатление, будто я тут никогда не была. Но это ведь неправда!
Еще какую-нибудь неделю назад собирала здесь цветки ландыша для зелий тети Берты. И вот неожиданно заблудилась.
Нет, ну это никуда не годится!
Я подняла голову, пытаясь сориентироваться по звездам. На небе светила чуть розоватая луна. Сегодня — двадцать девятое число. Каждый месяц в эту ночь небесные светила становятся багряными, и, по легендам, врата между мирами приоткрываются.
Впрочем, это старые поверья. Не более того. Но отчего-то именно сегодня мне стало не по себе от этой мысли.
Я развязала хвост, который уже был изрядно растрепан маленькими, вцепившимися в него веточками, распустила волосы. Светлые прозрачные пряди рассыпались по плечам.
Я по привычке вздрогнула. Но здесь не было никого, кто мог бы сказать, как ужасно я выгляжу. Белкам и гусеницам наплевать, насколько бледная у меня кожа. Случайно пролетающая мимо сова не скажет, что у меня водянистые глаза дохлой рыбины, а прическа напоминает лохмы банши. И пауки, чья паутина случайно осядет на моем лице, не поморщатся из-за рассекающего его шрама.
Чтобы отвлечься, я встряхнула волосами и представила, что на голове у меня — идеальная прическа, вместо длинной юбки и дурацкой хламиды на мне — настоящее бальное платье, алая луна над головой осеняет меня волшебством, а сама я пробираюсь через лес во дворец принца.
— Как там было в старой сказке? — спросила вслух, отодвигая маленькой лопаткой ветви.
В этот момент мне на руку упала большая пушистая гусеница. Я вздрогнула, но пересилила желание отбросить волосатую подальше. Положила на ладошку и внимательно посмотрела в ее большие черные глаза.
Гусеница не двигалась, глядела на меня и шевелила длинными усами.
— Ну что ж, — пробубнила я. — Как там в сказке было?
И начала рассказывать, продвигаясь сквозь чащу уже в компании пушистой спутницы. Вдвоем было гораздо веселее. И уж точно не так страшно — при свете алой луны.
— Жила-была маленькая волшебница. Родителей у нее не было, только злые сестры да мачеха. И пошла как-то волшебница в лес, скажем… — я посмотрела на свою маленькую лопатку, — корешки собирать. И встретила дух своего крестного…
Одна из веток больно хлестнула по лицу. Я фыркнула, чуть не выронила гусеницу и тут же вышла на большую поляну. Одинокая луна освещала ее целиком. Будто нарочно, в самом центре расположился старый пень. Мол, подойди, девица, присядь.
Ну, меня дважды просить не надо. Уселась я на пенек, положила гусеницу рядом и продолжила рассказ, методично ковыряя землю лопаткой. Все же домой я должна была вернуться с корнями живороста, а иначе тетя Берта меня на порог не пустит.
— Так вот, дух крестного взглянул на волшебницу, и она показалась ему ужасно несчастной. Ему захотелось сделать что-нибудь приятное для своей крестницы, и он предложил ей поехать на бал. Волшебница конечно же согласилась, и тут начались чудесные события.
Я на секунду замолчала. Корни живороста не так-то просто найти. Как говаривала моя тетушка: «Ты должна задницей чувствовать место, где они растут!»
Я понятия не имела, как это — чувствовать задницей, но очень старалась.