Посвящается
Раисе Максимовне Горбачёвой
Автор
На мониторе, висевшем над проходом, вспыхнула зеленым контуром карта. Время от времени нам показывали, где мы летим. Зеленый крестик — тень нашего самолета на карте мира — отделился от изрезанного края Норвегии... Все! Покидаем родной континент.
Сразу стало как-то зябко. Видимо, грохнуться на землю казалось как-то уютней, чем в бездну океана? Казалось бы, чушь. Однако я заметил, что многие не сводят глаз с монитора, переживая «отрыв» от берега.
И здесь — не только физический страх. Некоторые, очевидно, теряли родной материк навсегда. Прежняя жизнь — двор, дом, школа, друзья, сослуживцы — уходила. Постылая, но родная. А что ждет впереди? Удастся ли зацепиться душою за новую жизнь? Через проход от меня сидела именно такая семья. И хотя сейчас вроде бы уже легче летать туда-сюда, но переживаниям их я не позавидую.
Полет этот тревожит и меня. Почти как визит к врачу после долгого перерыва. «Доктор, ну как?» — «Где же так долго вы были?» — «Ну что, доктор? Плохо?» — «Ну а на что вы особенно надеялись — годы-то идут!»
Страшно появляться в одном месте с перерывом в десять лет. В непрерывной жизни изменений не замечаешь, а так — разница огромная, заметная даже тебе самому, словно совсем разные люди летали в Америку под твоим именем в разные годы.
Первый раз, десять лет назад, в 1991-м, я летел туда радостно. В солнечном, веселом, хмельном Коктебеле разыскала меня моя дочь — специально приехала сказать, что меня приглашают в Америку на выступление. Наконец-то! Я ликовал. Наконец-то русская литература завоевала Америку! И теперь туда, вслед за Бродским и Довлатовым, устремимся мы! Как я предполагал, все было отлично: чистый, уютный университетский кампус, веселые преподаватели, пытливые студенты, ласковые студентки... Встреча с Бродским, который держал себя с нами как старинный кореш... при этом, оказывается, потребовал от университета всем питерцам выплатить такой же гонорар, как и ему. Уезжал счастливый... И больше уже не вернулся в эту страну. Вернулся в другую. И сам был уже другой, не такой веселый. Ясно было уже, что если мечты твои не исполнились в России, то почему они должны исполниться в Америке? Кому, по большому счету, ты нужен там? Число студентов, интересующихся Россией, уменьшалось из года в год. Пышно обозначенный «Всемирный конгресс писателей» в Вашингтоне оказался вдруг сборищем последователей загадочного проповедника Муна. Вместо того чтобы слушать нас, нам внушали, что Россия гибнет в духовном вакууме и без вмешательства Муна нам не обойтись. Мы с коллегами понемногу линяли со всех тех коллоквиумов и семинаров, бродили по накаленному летнему Вашингтону, дивясь поразительному однообразию его кварталов, более всего напоминающих сталинскую архитектуру пятидесятых. Улицы были абсолютно идентичны, и, повернув за угол два раза, оказывался без каких-либо ориентиров. Как вернуться? И та, и эта улица абсолютно одинаковы. Кроме домика, где ранили президента, и домика напротив, где он умер, никаких исторических ценностей мы не нашли. Был еще «домик», где жил теперешний президент, но рядом, впритык, он не казался столь величественным, как в телевизоре. И главное — если в первый приезд (с подачи Бродского?) нас знали, то теперь мы чувствовали себя стадом, которое пытаются куда-то загнать! И третий, теперешний полет в США вряд ли сулил мне что-то уютное... Но кое-что, впрочем, зависит от тебя!
Автор
...Хотя с американскими славистами, понимающими русскую культуру несколько однобоко, и даже с проповедником Муном разобраться было полегче, чем в истории, в которую я попал сейчас. Там хотя бы было ясно, что хотят от тебя и чему сопротивляться, а в этой сладкой истории я просто тонул, как пчела в патоке, — все было сладко... и как-то тревожно и зыбко.
Начиналось исподтишка. Редакторша газеты, где я вел еженедельную колонку, попросила меня съездить в шикарную городскую больницу № 2 (знаю, жена там была). Начиналась десятая, юбилейная русско-американская хирургическая акция «Путь к сердцу» — нужно было написать репортажик строчек на двадцать. Как же это задание разрослось! Полгода — а я все еще в нем, и вот — лечу нынче в Америку, в компании людей для меня загадочных... Как-то приросла наша история, а края и четких ориентиров пока не видать. Может, кто-то прячет края и ориентиры, дурит меня, как проповедник Мун? Может, этот кто-то не знает, что за моей рыхлой внешностью скрывается тигр? Многим казалось уже, что с этим рохлей, неудавшимся писателем, можно лепить какие угодно пирожки, а потом оказывалось все наоборот — пирожки получались как раз из них.
Одна красавица, тесно связавшая свой талант с теневыми структурами, заказала мне воспеть ее, а в результате ей пришлось заказывать киллера, чтобы рассчитаться со мной. И киллер, рассмотрев ситуацию, сказал ей, что я прав, а она пусть засунет свои деньги... туда, откуда они вышли!
Спокойно! Пока еще рано бунтовать. Может, ты и тигр, но — тигр в клетке. Даже в двух! Конечно, трудно их назвать золотыми, но какое-то количество ценного металла в их прутьях есть!
Первая клетка — газета, тот самый еженедельник, пославший меня на встречу хирургов, дабы я написал столбец. Но таким, как я, только палец протяни — всю руку откусят! В результате им пришлось оплачивать мою поездку в Нью-Йорк: все читатели еженедельника были просто обязаны ознакомиться с продолжением и окончанием трогательной истории об удочерении и спасении больной русской девочки американским хирургом. Мимо этого пройти никто не имел ни малейшего морального права. Никто и не пройдет. И муха не пролетит! Все мухи — наши!
Вторая клетка — та уж точно из чистого золота! — обещана Гриней, моим соседом по полету, который сейчас, наглотавшись дармовых дринков, мирно спит. Но не дремлет! Мимо Грини не только муха... даже комар не пролетит без того, чтобы Гриня не дал ему какого-нибудь взаимовыгодного поручения. Так и тут. Через свою тетку, эмигрировавшую двадцать лет назад в Штаты, Гриня уже как бы вышел на Голливуд, и там уже нашей историей якобы дико заинтересовался сам Спилберг!.. Поглядим! Спилберг что, разве не человек, разве он не из плоти и крови? Все может быть!
Глядя на удалые замашки Грини (и сейчас, как всегда, пьян и беззаботен), ни за что не подумаешь, что он серьезный человек, медик, более того — начальник отдела здравоохранения мэрии города Троицка... Города Троицка, находящегося чуть в стороне от тракта Москва — Петербург... того самого Троицка, в котором вся эта таинственная история и завелась. Статья «Ковбой со скальпелем», приуроченная как раз к десятилетнему юбилею международной русско-американской акции «Путь к сердцу», к приезду американских хирургов-знаменитостей появилась как раз в троицкой коммунистической газете «Утро» под явно издевательским псевдонимом О. Невинный. Гриня (так он сам себя называет среди друзей) и есть этот О. Невинный? Может быть. Чем больше я узнаю его, тем больше ужасаюсь непредсказуемости и неисчерпаемости его души. Хотя он сейчас один из самых активных участников этой акции с нашей стороны, привозит из интерната города Троицка уже третьего больного ребенка — и американцы оперируют и спасают его. Грине ли пилить сук? Пилить — нет... но — слегка подпиливать, лукаво подмигивая... Это он может.
За спиной Грини мирно дремлет неизменный его шеф — сперва партийный, теперь... внепартийный глава Троицка Павел Петрович Кошелев — маленький, коренастый, скуластый. Когда его цепкие глазки прикрыты, его вполне можно принять за мирного старичка.
Рядом с ним тревожно не дремлет его красавица дочь Марина Павловна, ныне директор троицкого интерната, столь активно завязанного с акцией американских хирургов. Девушка еще молодая, но властная... Судя по уверенным ее ухваткам — быть ей министром здравоохранения... когда-нибудь.
Все они имели отношение к удочерению бедной Ксюши в США американским хирургом, спасшим ей там жизнь. И теперь — живой, но еще непроявленной легендой города Троицка летят в США. Мне предстоит эту легенду нарисовать. К пятисотлетнему юбилею города Троицка — еще одна моя золотая клетка! Пятисотлетие Троицка, по решению комиссии ООН по культуре, отмечает весь мир... как к этому источнику не припасть?
Конкретным заказчиком данного приезда оказался почетный гражданин города Троицка Игорь Зотов, тихо, уже после главной эмигрантской волны, оказавшийся вдруг в Нью-Йорке и внезапно разбогатевший там. Впрочем, как говорит мой отец: «Внезапно только кошки родятся». Как я уже сказал, Зотов оказался там вовсе не по антисоветским, скорее — по советским делам, что-то связанное с реставрацией и сотрудничеством... и там осел. И видать, не напрасно. Наш человек в Америке никогда не повредит. Главное — оказаться на месте в нужное время: сейчас о пятисотлетии Троицка трубит весь мир... а тут как раз и скромный спонсор отыскался — домчать делегацию Троицка в Нью-Йорк, чтобы те пошукали там спонсоров более крупных. Как же тут без меня? Авось пока не пришьют — пока эта история не раскрутится. А раскрутить ее должен я — перу О. Невинного такое явно не по плечу! Он даже маленькую заметку написал так, что до конца ее скучно читать, все ясно с первых строк: хирурги-американцы приехали практиковаться и отрабатывать свои методы на наших детях. Мол, из Африки, где они раньше практиковались, выгнали их... а наше правительство «продажных демократов» приютило... их. Десять лет уже «практикуются», сотни жизней спасли! Собственно, опровергнуть клевету, написать, как на самом деле все, от газеты меня и послали... Разбираюсь до сих пор!
Автор