– Не волнуйся, Бабай, еще часа три, максимум четыре, и дотащу тебя до наших…
– Помолчи… Тяжело… Говорить… – оборвал он меня, с трудом выдавливая каждое слово. – Больше… Не могу… Терпеть… Со мной… Не выйдешь… – помолчав с минуту, переводя дыхание, он продолжил. – Информацию… Нужно… Доставить… Ты знаешь… Правила… Помоги… Сам… Не смогу…
После этих слов с тихим шипением шейные пластины отсоединились от шлема и съехали вниз, давая возможность снять шлем. Сейчас не надо было снимать шлем, он просил совсем другого, но я не мог решиться. Да, я понимал важность информации оказавшейся у нас на руках, и да, я знал это чертово правило разведки, написанное тоннами крови. Но не мог, это ведь был Бабай, который был мне, как отец.
– Не тяни… Прошу…
И я решился! Достав нож, я всадил его в открытое горло, рассекая гортань и перерубая шейные позвонки. Быстрая смерть, вот о чем меня просил Бабай. Это только в романтических рассказах разведка своих не бросает и так далее, но в реальной жизни все выглядит совершенно по-другому.
– Спи, старый друг. Такие, как ты не умирают, они просто возвращаются на небо для перегруппировки.
С огромным камнем на сердце я развернулся и пополз на точку встречи с группой эвакуации. Через пять минут позади меня раздался небольшой взрыв – это сработала система ликвидации, вшитая в наши костюмы, которая в случае смерти срабатывает по таймеру, при условии, что в зоне поражения не осталось дружественных целей. Потом, когда я вернулся на базу, я начал пить, много, почти неделю не просыхал, но даже командир части молчал, когда я попадался ему на глаза еле держась на ногах. Через месяц пришел наградной лист на Бабая, его удостоили хрустальной звезды. Посмертно.
Очнулся я, к своему удивлению, все в той же комнате от дикого голода и жажды. Поврежденные конечности ныли болью и плохо слушались. Окинув взглядом интерфейс, я обнаружил, что значение жизни замерло на четырнадцати единицах. Зато жажда и голод были заполнены полностью, а шкала усталости замерла на половине и прям на глазах пополнилась еще на единицу. Включив фонарь, подтянул к себе здоровой рукой рюкзак, который почти выпотрошенный валялся рядом. Выдернул паек и набросился на него, глотая куски практически не жуя. Утолив первый голод и влив в себя почти целую флягу воды, почувствовал облегчение и начал осматриваться.
Я почти весь был в кровоостанавливающем порошке и, судя по изодранным пачкам вокруг меня, вскрывал я их зубами. Ноги и левая рука были перебинтованы в несколько слоев, при этом бинты держались на честном слове. Знатно меня потрепало, я вообще удивлен что выжил. Интересно, кстати, как? Для получения ответа на этот вопрос, я зарылся сначала в логи, но там как обычно была только сухая статистика цифр нанесенного и полученного урона, плюс начисление опыта. Пришлось переходить к системным сообщениям. А вот тут уже все было намного интересней.
Вот значит даже как. Теперь у меня есть регенерация, но для ее работы нужно хорошо питаться. Глянув на часы в интерфейсе, у меня глаза полезли из орбит. Оказывается, с момента начала боя прошло уже семь часов. Хотел было глянуть еще статус персонажа, но резкий приступ сонливости подкосил мое сознание. Так я и заснул, не донеся до рта очередной кусок сухого пайка. Второй раз я очнулся от настойчивого писка системного сообщения:
Ага, вот и первый клан создали. Что-то медленно они. Обычно в новых играх еще в первые часы начинают кланы штамповать. А тут – к концу третьего дня и только первый клан зарегистрировался. Но это все дела гильдейские, меня они не касаются. Мне бы хоть в текущей ситуации разобраться. На шкале жизни отображалось значение в сорок три единицы, усталость пустая, а жажду с голодом сейчас обнулим осточертевшим пайком. Попытка пошевелить рукой увенчалась успехом и даже без болезненных ощущений.
Пару раз согнув и разогнув левую руку, начал экспериментировать дальше. Подключил к разминке пальцы и в конце даже сделал пару вращений разными суставами. Боли не было совсем, только рука серьезно потеряла в гибкости и некоторые движения вообще не удавались. Проверка ног дала почти те же результаты. Я даже осмелился подняться и пройтись по комнате пару раз: от одной стены до другой. Тихо передвигаться у меня точно не получится – во время движения приходилось подволакивать правую ногу, которая почти не гнулась в колене. Снова привалившись спиной к двери, я вызвал статус персонажа.
…
…
…
Едрить тебя налево через правое плечо, да вокруг ствола и под гранату, да еще и без чеки. Ого, сколько мне насыпали всякой всячины. Я уже было размечтался, что регенерация все поправит, но нет, остались последствия, которые, к сожалению, можно решить только двумя способами: либо к медикам, либо на респаун. На респ я всегда успею, а сейчас лучше подкрепиться и попытаться найти свое оружие. Снимать бинты пока не стал, рассудив, что, когда выберусь отсюда, все равно пойду сразу к медикам, пускай они и снимают. Собрав обратно в рюкзак все раскиданные вещи вплоть до оберток перевязочных материалов и разместив его за спиной, я, сжимая в правой руке нож, медленно начал открывать дверь.
От двери вглубь коридора тянулась широкая кровавая полоса. Вроде всего метров пять расстояния, но для меня тогда они показались целым километром. В точке, откуда начиналась кровавая дорожка, обнаружились первые тушки мертвых крыс. Внимательно осмотревшись по сторонам и не обнаружив живых, я не спеша поковылял по коридору. Немного в стороне от первых трупиков валялся Рекон. Подобрав его и сразу перезарядив, я почувствовал неимоверное облегчение: вот теперь можно и повоевать. Осмотревшись в поисках второго пистолета, к своему удивлению, его не обнаружил.
Перевернул где-то с десяток тел, под одним из них нашлась пропажа. Пистолет был весь в крови и непонятных ошметках органического происхождения. В таком состоянии он для боя не годился, поэтому я просто засунул его в кобуру, при этом левой рукой попал только со второго раза. Медленно и не спеша я двигался вглубь туннеля, постепенно приближаясь к тому помещению, где начался бой, попутно проверяя под крысами наличие своего снаряжения. Корсар я нашел буквально метров через семь от пистолетов. Немного помучавшись, выщелкивая заклинивший патрон, я все-таки смог привести его в относительно боевое состояние.
Быстро дозарядив магазин, двинулся дальше, останавливаясь возле каждого найденного магазина, чтобы набить их патронами. Конечно, это было рискованно снаряжать магазины посреди прохода усеянного трупами крыс, постоянно ожидая нового нападения, но не иметь возможности отстреливаться – еще рискованнее.
На подходе к залу пришлось снова выключить фонарь, чтобы не выдать себя. Максимально тихо, на сколько это получалось, я подобрался к выходу в зал и, аккуратно высунув голову, осмотрелся. Зал примерно до середины был захламлен валяющимися крысиными трупами. А сама гора на противоположном крае стала вдвое меньше и теперь состояла не из шевелящейся массы крысиных тел, а из всякого хлама и мелких костей. Как я не вглядывался, но в зоне моей видимости не смог обнаружить ни единой крысы.
Выйдя из туннеля и приготовившись к новому бою, сделал пробный выстрел по куче мусора. К моему удивлению, после непродолжительного копошения из кучи вылезло всего шесть крыс. Они были в крайне плачевном состоянии: дыры от пулевых ранений, еле передвигающиеся тушки, а одна вообще ползла только за счет передних лап, тянувших за собой заднюю часть тела по полу. Быстро добив их прицельными выстрелами, я начал медленно двигаться к куче, не спуская с нее прицела. Два шага – замер, еще два – снова замер.
Когда оставалось метров пять, мусорная куча зашевелилась, исторгнув из себя огромную тушу метра полтора в холке. Я уже хотел было попрощаться с жизнью, когда обратил внимание, что этот моб еле двигается. А перегородив своим телом проход, который образовался за ней, вообще замерла на месте, развернув ко мне морду и выставив на обозрение клыки в пасти. Система подсветила моба и ввела меня в небольшой ступор.