В субботу рабочий день учителей был укорочен и потому Антон смог пойти после обеда в библиотеку, к Констанс. Она подняла голову при его входе, кивнула на приветствие, внимательно посмотрела в глаза и сказала (в зале никого не было):
— У Вас вид провинившегося пса. Что случилось, Антуан?
— Моя общительность меня подвела: некоторые женщины решили, что я гожусь им в любовники.
Глаза Констанс дрогнули и на миг затуманились, но она преодолела свое замешательство и вновь спросила (градусов на десять холоднее):
— Это Летиция?
— Не только. Еще Розали и Луиза.
— Так радуйтесь! — вспылила мадмуазель Витри. — Будете, как турецкий паша, обладать целым гаремом!
— Что-то мне не радостно, — возразил Антон. — Скорее грустно. А главное, я потеряю право бывать в Вашем обществе…
— Для чего Вам мое общество? От меня постельных утех Вы не дождетесь…
— Меня вдохновляет разговор с Вами, на любую тему. Я жажду смотреть Вам в глаза и слушать Ваш тихий ясный голос. Он проникает в мою душу и умиротворяет ее…
— Вы коварный тип! Мало ему трех наложниц, подайте еще утешительницу, отпускающую грехи…
— Наложницы пока воображаемые, а много их для того, чтобы сбить с толку ненавистных соглядатаев! Вот я вошел всего лишь в библиотеку, а некий человечек может вообразить, что у меня здесь свидание с Вами и расскажет об этом сегодня же всем и каждому…
— А! Вы пришли взять здесь книжку? Так берите и уходите поскорей!
Вдруг Антону стало так тошно от роли постановщика «дымовой завесы», что он чуть не застонал вслух. И неожиданно для себя сказал:
— Констанс! Возьмите мои руки в свои и скажите: гоните всех прочь, Антуан, я одна утолю твои страсти и согрею душу, одна стану твоей Вселенной! Умоляю, Констанс, скажите это…
Констанция хотела ему что-то ответить, но ее губы задрожали, а из глаз появились и покатились по щекам две слезинки. Антон стремительно приник к ней и попытался поймать их губами, но добился лишь того, что слезы побежали безостановочно. Тогда он впился в ее уста, ощущая прилив невыразимого блаженства при полной уверенности, что она испытывает то же чувство…
Воскресное утро мсье Фонтанэ встретил в постели мадмуазель Витри. Сама она, впрочем, была уже на ногах и, судя по великолепному запаху, готовила на кухне кофе. Вот она заглянула в спальню, встретилась глазами с внезапно обретенным любовником, зарделась щеками и спросила:
— Какой кофе Вы предпочитаете, Антуан: черный или со сливками?
— Со сливками и Вашими поцелуями.
— Я полагала, что мы нацеловались на неделю вперед. Тем более что изобразила за ночь целый гарем. Кто из представленных одалисок Вам понравился?
— Все без исключения. Но этим утром я не прочь вновь посмотреть танец живота в исполнении Фатимы.
— Ни за что: вчера я опьянела от любви и к тому же танцевала в полумраке. А сегодня у меня настрой деловой да я и не решусь при свете дня демонстрировать Вам изьяны своей фигуры…