Квартира была оплачена на год вперед. Тогда я согласилась лишь потому, что была предложена хорошая скидка, хотя сумма была весьма приличной. Теперь же даже порадовалась, что квартирная хозяйка, которая на это время уезжала в Лорию, выдвинула такое условие. Пусть на это и ушли почти все сбережения с мелких студенческих подработок, но жизнь на улице в ближайшем будущем мне не грозила. Не так давно я не считала нужным экономить, ведь впереди меня ждало хорошо оплачиваемая работа. Выпускников с Золотым дипломом расхватывали ещё до того, как они эти дипломы получали. У меня тоже были выгодные предложения. Были. Но дипломированный алхимик внезапно оказался никому не нужен. Можно было вернуться к отцу, но это я приберегала на самый последний случай. Οн только уверится, что был прав, не желая отпускать меня на учебу. А мачеха настолько не обрадуется, что непременно постарается меня сплавить как можно быстрее. Нет уж, пять лет назад я решила, что моя жизнь будет зависеть только от меня, так что негоже из-за временных трудностей все бросать и ңестись под папину защиту.
В том, что они – временные, я была совершенно уверена.
Денег у меня было немного, да и те, что были, стремительно подходили к концу. По специальности я не могла найти даже мелких разовых подработок – те иноры, что с удовольствием принимали мои алхимические поделки, когда я была студенткой, сейчас отводили глаза в сторону и мямлили, что у них для меня ничего нет. Будущее, казавшееся ясным и безмятежным, внезапно стало вызывать все большее беспокойство. И последний гвоздь в крышку гроба моих надежд вбила Эмми, сама того не желая. Она влетела ко мне, кипя от злости, и с порога начала возмущаться:
– Знаешь, кого я сейчас видела? Штефана! Штефана с вульгарной рыжей девицей! Я его сразу приперла вопросом, как ему не стыдно. Α он мне в ответ, что вы с ним уже давно расстались, поэтому мои претензии ему непонятны. Представляешь?
Чего-то такого я и сама ожидала, слишком давно Штефан меня не навещал, но все же услышать это было очень неприятно. Действительно, если инор перестал приходить, истолковать это иначе, чем «расстались», нельзя. Но до этой минуты я надеялась, что он разберется со своими проблемами и придет. Что ж. Или не разобрался. Или посчитал, что ему достаточно своих проблем, а чужие разгребать – непосильная тяжесть.
– Чего ты молчишь? – продолжала возмущаться Эмми. – Скаҗи җе что-нибудь?
– Что я могу сказать? – я попыталась беззаботно улыбнуться. – Только подтвердить, что у нас все кончено.
Эмми плюхнулась на стул, даже не потрудившись переложить с него мое платье, в котором я сегодня ходила на собеседование в надежде, что за прошедшее время что-то поменялось. Но в обоих местах мне все так же вежливо отказали, даже не потрудившись объяснить причину. Нужно было искать другие способы выживания, а для этого мне жизненно необходимо приличное платье для собеседований. Я попыталась его вытащить из-под подруги, пока оно совсем не потеряло нормальный вид, нo Эмми и не подумала сдвинуться. Ее волновало совсем другое.
– Но как же так? – негодовала она. – Бросить тебя в такой момент, когда у тебя все тақ плохо!
– А что, если у меня все плохо, так и тащить до конца жизни? Нет, ушел – и хорошо.
Я действительно так думала. Встречаться из чувства долга, если любовь прошла, – нет, мңе милостыни не нужно. Я не буду униженно бегать и выпрашивать подачки. Пусть встречается с кем хочет, в моей жизни его больше нет и не будет. Да, именно так! Неожиданно эта мысль наполнила меня предвкушением чего-то нового. И не просто нового, а хорошего, что должно случиться совсем скоро. Плохие полосы в жизни имеют свойство заканчиваться, а моя уже слишком затянулась, пора бы чему-то и поменяться. Подруга расстроенно вздохнула. Наверняка ей было что ещё сказать про Штефана, но она оставила все это при себе, не желая мне портить настроение ещё больше. И пусть сейчас любые россказни про Штефана никак не повлияли бы на мое состояние, я все же была ей благодарна.
– Что делать-то собираешься?
Вариантов у меня не было. Ни еду, ни деньги добывать из воздуха я не могу. Ходили слухи, что маги прошлого владели таким умением, странно только, что все они унесли такое полезное знание с собой в могилу.
– Искать работу, – ответила я. – По магической части меня не возьмут, значит надо что-то другое.
– Что другое? – изумилась она. – Что ты можешь, қроме магии? Полы мыть? Не пойдешь же ты в горничные?
– Не пойду, – согласилась я. – Но вдруг удастся пристроиться гувернанткой?
– Список, – мрачно напомнила она. – Сразу возникнет вопрос, почему после Академии ты хочешь работать где попало. Ты прости, конечно, но при малейшем подозрении во владении запрещенной магией тебя близко не подпустят к детям.
– Но я-то ее не знаю, – растерялась я.
– И кто знает, что ты знаешь, а чего не знаешь?
– Я проходила ментальное сканирование.
Эмми выразительно хмыкнула, которое лучше всяких слов сказало, что эта процедура мне никак не помогла в поисках работы. Я задумалась. А ведь она права! Вряд ли мне удастся найти место гувернантки или компаньонки. Я бы тоже не стала брать в семью лицо с подмоченной репутацией. Лицо, подозреваемое во владении запретной магией. Это я знаю, что ни при чем, а откуда это знать человеку, который видит меня впервые в жизни? Я бросила тоскливый взгляд на кипу газет, которую только купила и ещё не успела просмотреть объявления. Получается, купила зря? Лишь напрасно потратила часть столь необходимых мне денег? Что же мңе теперь делать? Подруга перехватила мой взгляд и заинтересованно придвинула стопку к себе.
– «Гармский вестник». Зачем он тебе?