Правда, есть у меня смутное подозрение, что взяли меня на его прежнюю должность как раз потому, что фамилии у нас одинаковые. Чтобы было ему над кем потешаться.
И как же меня первое время доставало отвечать на постоянные вопросы от поставщиков: не родственники ли мы, не муж ли он мне, не брат, не сват. А его, наоборот, веселило. Особенно когда передавал мне дела. Да и по сей день ему, видимо, доставляет это удовольствие — произносить вслух свою фамилию, обращаясь ко мне.
— Танкова!
«Упс!» — отрываюсь я от зеркала в вестибюле, где поправляю потёкший от снега макияж. Неужели это ради меня он не поленился даже спустится со своих «небес»?
— Артём Сергеевич, — раскланиваюсь я, пытаясь протиснуться мимо него на лестницу. Без особой надежды на успех.
— Сгораю от любопытства, что же такого могло произойти, что такой добросовестный сотрудник и вдруг опаздывает, — кладёт он руку на перила и расплывается в улыбке во всю свою бородищу. — Ты бабушку через дорогу переводила, Танкова? Упала в грязь и возвращалась переодеваться? Или, может быть, заблудилась в тумане? — перегораживает он мне дорогу. Весь такой иронично-язвительный в мелкий белый горошек на синем фоне рубашки под матовой тканью дорогого костюма. Эти «весёленькие» рубашки, кстати, типа его фирменный стиль. — Рабочий день начался двадцать минут назад, Танкова. Двадцать!
— Спасибо, что посчитали, Артём Сергеевич. У Екатерины Андреевны я отпрашивалась на полчаса. Так что, можно сказать, я пришла на десять минут раньше, — выпрямляю я спину.
Но даже на одной ступеньке с ним, даже на десятиметровых шпильках я прилично ниже. И младше. И по возрасту, и по должности. Он так слегка за тридцать и хорошо за метр восемьдесят. А мне… в общем до него ещё расти и расти во всех смыслах. А вот Екатерина Андреевна всё же заместитель генерального директора по снабжению и его непосредственный начальник. Так что, сорри, дорогой Хоттабыч, тебе я не подчиняюсь. Свободен!
— Разрешите пройти?
— Конечно, конечно, — лишь приподнимает он руку, но гаденькая улыбочка, означающая, что ни грамма он мне не верит и не пропустит просто так, не сходит с его лица. — Тем более раз причина уважительная. И по какому же поводу ты отпрашивалась?
— К гинекологу ходила.
Моей победной улыбки хватает, чтобы он таки убрал с моего пути свою волосатую ручищу и проводил меня глазами до конца первого пролёта. Но разве этого бабника и нахала таким смутишь?
— Ты беременна? — поднимает он голову мне вслед.
— Ага! Тройней, Артём Сергеевич, — поворачиваю я и, стуча каблуками, исчезаю из виду. И могу только догадываться, какие козни Герцог Рыжая Борода пошёл замысливать в ответ на мою дерзость в своих директорских апартаментах, хитро улыбаясь в свою бороду.
— Танкова, где тебя носит, — шипит Наталья Витальевна, старший менеджер нашего отдела, глазами показывая на кабинет Екатерины Второй, как за глаза гордо прозвали Екатерину Андреевну.
— Что там делает генеральный? — шепчу я, когда наспех запихав одежду в шкаф, притуляю задницу на стул. Не до переобуваний. И так на щеках у меня свежий румянец с утреннего морозца. И выгляжу я виноватой и опоздавшей.
— Понятия не имею, — образцово-показательно перекладывает на своём столе бумаги «Эн Вэ», как чаще зовут Наталью Витальевну. — Вроде Елизаров что-то на счёт премий лично пришёл уточнить. Или на счёт корпоратива.
«Или я просто не знаю, но ни за что не признаюсь в этом», — качаю я головой, глядя на видимость деятельности, что создаёт НВ.
— И я, к сожалению, пролетаю с премиальной поездкой. А у тебя спрашивали про «шенген»? — косится она на Светочку, нашу умницу-красавицу и модель комплектации «даю всем, но дорого».
— Да, — таким же доверительным шёпотом отвечаю я, глядя как увлечённо Светка тыкает в телефон. Набирает сообщение со скоростью печатного станка.
— Значит, презентуют путёвку в Европу. Готовься, — подмигивает она.
— Ага, с сегодняшнего дня начинаю следить за курсом евро.