И нежно погладил пальцами ее соски. Любаша повернулась к нему, пристроила голову на волосатую мужскую грудь.
А потом и уснули незаметно.
Но ведь накаркала, подружка ненаглядная!
Теперь с ментами советскими возни не оберёшься! «Впрочем, где наша не пропадала! Есть одна мыслишка, как выкрутиться!» – вдруг озарило Николая.
Меж тем лейтенант подошел вплотную.
Менеджер среднего звена Дмитрий Кукарский был типичным плодом заката советской эпохи. Его детство прошло на информационных сквозняках горбачёвской перестройки, а юность потерялась в ельцинской неразберихе. В смутное время малиновых пиджаков Димка поступил сначала в МГУ, но потом вылетел оттуда из-за лени и вернулся на Родину. Мать устроила его на третий курс Политехинститута, мечущегося от одного названия к другому, устроила, лишь бы не служить сыну в армии. Но в итоге Кукарский «проспал» отбор на военную кафедру и загремел с дипломом инженера на год рядового артиллерии.
Одиннадцать месяцев в армии без отпуска прошли напрасно – Димка вынес лишь глубокое впечатление от беспробудного пьянства офицерья. Поначалу, вернувшись домой, он работал на заводе по специальности за гроши – обсчитывал какие-то головоломные чертежи. Но вовремя осознав неправильность своего пути, Дима направился в торговлю.
Однако на ниве продаж благополучие забрезжило не сразу. С переменным успехом болтаясь по разным фирмам, Кукарский попутно обзавёлся семьей. Им с женой быстро удалось сотворить дочку, а любовь… здесь часто у него липло к языку тургеневское: «сошла на нет». Необходимость развода назрела как-то быстро, пережить же саму экзекуцию помогла водка. Одним словом, жизнь строилась по синусоиде, и только к концу нулевого десятилетия у Димки что-то проклюнулось. Ему удалось надолго закрепиться в одной крупной торговой сети и сделать кое-какую карьеру.
Здесь надо заметить, что при всём при этом у Кукарского был довольно богатый внутренний мир. В детстве Дима много читал – Драйзера, Дюма, Жорж Санд, плюс кучу русской литературы и даже Льва Толстого. Взращённый на этих книгах, в молодости Дмитрий увлекся философствованием. Он даже пытался вывести свою теорию жизни, которая заключалась в отрицании всего научного философствования.
В зрелом возрасте, будучи семейными человеком, да и после развода, Кукарский продолжал читать умные книжки и параллельно размышлять. Он периодически, под настроение, спекулировал о жизни, об окружающем мире. Главный вывод заключался в том, что все остальные люди не замечают, как всё плохо и сложно.
Ну почему люди не понимают, часто думал Димка, что они живут в тяжёлое время, какое-то бешеное время с непредсказуемым будущим?! Они все озлоблены бытовыми проблемами, все помешаны на добывании денег, особенно в столицах, и все равнодушны к общей судьбе человечества.
А меж тем, если приглядеться, судьба человечества в две тысячи десятых годах как раз на распутье. Мир катится в тартарары (достаточно осмыслить глобальные новости), и если срочно что-либо не предпринять, то потом будет хуже. Но что предпринять, Дмитрий не знал. Впрочем, вся эта его позиция не мешала ему наслаждаться благами своего положения – ходить, высоко подняв голову, и покупать красивые вещи.
То есть, в бытовом, в материальном плане, к две тысячи двенадцатому году Кукарский в полной мере ощущал себя успешным человеком. Он не без гордости служил менеджером пусть и среднего звена, носил подобающий черный костюм с ярким галстуком и кожаный файл-чемоданчик, ездил на работу на престижном в определенных кругах «Логане», а также являлся вечным должником банка за бетонную коробку в тридцать семь квадратов.
Всё изменила случайная встреча. Так часто пишут в романах, и ещё там пишут, что ничего случайного на самом деле не бывает – все предопределено. Но беда в том, что в настоящей жизни происходит именно так: одна случайность меняет всё, и уже через какое-то время она представляется закономерностью.
Тёплый майский день 2013 года радовал солнцем. Исполняя очередное объёмное и трудновыполнимое задание директорши департамента, Кукарский обследовал уже пятую за день торговую точку на предмет исполнения новой маркетинговой политики. Вообще, все указания директорши часто напоминали русскую народную сказку: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что; и Димка порой ощущал себя этаким Иванушкой-дурачком, исполняющим как бы глумливые прихоти психованной самодурки – начальницы.
В данные минуты ему казалось, что он уже обливается потом, а в голове, точно наваждение, то и дело проскакивали неясные морские пейзажи. Или, правильней сказать, в мечтах у него уже веял морской бриз, и долгожданный июньский отпуск манил турецкими пляжами, радовал своей неотвратимостью, хотя и пугала, впрочем, отделяющая от него вечность.
И вот Кукарский брёл по длинной аллее строительного гипермаркета сети «Мастерок», осматривая выкладку товара на торцевых стеллажах, как навстречу ему попался знакомый человек. Человек остановил Диму лёгким движением руки, встал на пути и сипло сказал:
– О, Димка, привет!
Первые секунды Кукарский вглядывался в лицо человека, испытывая легкую конфузность от неудобной встречи с прошлым, а главное, мучительно пытаясь понять, вырыть из завалов памяти, кто перед ним стоит? Димка образно пытался стереть морщины с лица встречного. И озарение пришло довольно быстро: ба, ну конечно же, это Коля Герасименко, однокашник и знакомый из ранней молодости, с которым связь потерялась после увольнения Кукарского с завода!
– А, Коля, слушай, привет! Сто лет не виделись!
«И ещё бы столько не видеться!» – закончил про себя Дмитрий. Его теперь весьма напрягало это стояние друг против друга у всех на виду, посреди движущихся обывательско-покупательских масс. К тому же надо было заканчивать свою, точнее, директорскую миссию. Но Колька как будто не замечал замешательство давнего однокашника и коллеги.
– Ну да, лет десять, – добродушно сказал человек из прошлого и аккуратно потрогал Диму за плечо. – А ты чо тут делаешь?