Три произведения — написанные разными писателями, в разное время, на разных языках… Казалось бы, что общего могут они иметь между собой? Одно рассказывает о буднях захолустного датского городка в середине прошлого века, другое переносит нас в шведскую деревню еще более ранней поры, третье воскрешает события относительно недавние: вторая мировая война, немецко-фашистская оккупация Норвегии. Совершенно непохожие друг на друга, герои живут и действуют в разные эпохи, в разном социальном окружении, в несравнимых обстоятельствах. И все же за этим внешним, бросающимся в глаза несходством ощущается скрытая близость, черты духовного и эмоционального родства.
Все три произведения относятся к жанру, который в Скандинавии принято называть «маленьким», или «коротким», романом и который в привычной для нас терминологии, наверно, правильнее всего будет определить как лирическую повесть. Для произведений этого жанра характерна известная эскизность — ограниченный круг действующих лиц, отсутствие побочных сюжетных линий, сжатость временных и пространственных пределов, в которых развертывается действие. Произведения такого рода часто убедительно раскрывают на материале частного случая, единичной человеческой судьбы тенденции и явления, типичные для общественной действительности в тот или иной момент.
Но связь между тремя повестями не исчерпывается наличием определенных жанровых признаков. Главное, что сближает их между собой, — тема любви, лейтмотивом пронизывающая содержание каждого из этих произведений. Той любви, которая выпадает на долю не всякому, которая может потребовать от человека напряжения всех его душевных сил, может принести безграничную радость и невыносимые страдания, оставляя неизгладимый след в его судьбе. Возвышенное человеческое чувство в непримиримом столкновении со злыми силами, вставшими на его пути, — эта вечная тема звучит у каждого из трех писателей по-своему, в сочетании с множеством других мотивов, но всех их она волнует одинаково глубоко, и именно в ее истолковании наиболее ярко раскрывается своеобразие позиции каждого художника, его творческая индивидуальность.
В творчестве Германа Ванга (1857–1912) повесть «У дороги» занимает совершенно особое место. И дело здесь не только в том, что именно это произведение положило начало широкой известности писателя, известности, которая к началу XX века вышла далеко за пределы Скандинавии, и не в том даже, что, по общему мнению, оно принадлежит к числу его лучших созданий. «У дороги» — это художественный манифест Ванга, первое и, пожалуй, наиболее последовательное воплощение его творческих принципов.
Вступив в литературу в конце 70-х — начале 80-х годов, в период расцвета реалистического направления в Скандинавии, Ванг принимал многие существенные стороны программы этого направления, сформулированной его идейным вдохновителем — литературоведом и критиком Георгом Брандесом. Демократизация общественного устройства, борьба против классовых и моральных предрассудков, приобщение искусства и литературы к обсуждению актуальных проблем современности — эти требования, выдвинутые Брандесом и его сподвижниками, Ванг был готов приветствовать. Однако он был против открытой тенденциозности в искусстве. «Величие современного писателя заключается в том, чтобы уметь исчезнуть за создаваемой им картиной», — пишет он в 1880 году. Приближаясь по своим взглядам к позиции французских натуралистов, Банг, однако, осуждал Золя за излишний физиологизм, за преувеличение роли биологического начала в человеке. Наиболее совершенными художниками слова он провозглашал Тургенева, произведения которого в те годы приобрели широчайшую популярность в Скандинавии, и норвежского романиста Юнаса Ли.
В спорах о художественной специфике современного романа Банг выступает как противник изобилующих деталями описаний и многословных авторских комментариев. Обращаясь К Юнасу Ли, он пишет: «Вы, учитель, видите своих персонажей в действии, в непрестанном действии… Вы видите и показываете нам только те неодушевленные предметы, которые участвуют в происходящем, вмешиваются в волнующие действия человека». Банг ратует за импрессионистическую манеру повествования, за усиление роли подтекста, за «сценический», как он его называет, роман, где автор ничем не обнаруживает открыто своего присутствия.
Свои взгляды, которые он постоянно высказывал в литературных и театральных рецензиях, печатавшихся в 1877–1878 годах в крупнейших датских газетах, Банг четко сформулировал в полемической книге «Реализм и реалисты» (1879) и в сборнике «Критические этюды и наброски» (1880). И эти работы и особенно первый роман писателя — «Безнадежные поколения» (1880) вызвали бурную полемику, имя Банга обрело почти скандальную известность.
Первый литературный успех, признание читателей и даже части заведомо предубежденной критики пришли к Бангу после выхода в свет сборника «Тихие существа» (1886), где в числе других произведений была опубликована повесть «У дороги». В последующие годы из-под пера писателя выходит целый ряд романов, повестей, новелл. Все они завоевывают любовь читателей, покоряя их психологической достоверностью, эмоциональной глубиной, той особой атмосферой поэтической грусти, которая почти осязаемо присутствует в произведениях Банга. Излюбленные герои писателя — люди тонкого душевного склада, болезненно ощущающие жестокость и несправедливость окружающего их обывательского мира, но органически не способные к активному протесту. Гибель красоты, человечности, поэзии под натиском безжалостного эгоистического расчета и трезвого практицизма — ведущая тема в творчестве Банга. В своих произведениях Банг неизменно остается верен жизненной правде; трагические судьбы его героев предстают перед читателем как неизбежный результат уродливых тенденций в развитии общества; они призваны предостеречь общество от грозящей ему опасности — от полной утраты человечности, истинного представления об этических и эстетических ценностях.
По собственному признанию Банга, непосредственным импульсом к созданию повести «У дороги» явилось случайное дорожное впечатление: во время поездки по Ютландии, на маленькой станции, он увидел в окне лицо женщины, с невыразимой тоской смотревшей на проходящий поезд. «Это лицо в течение двух лет непрестанно вновь и вновь возникало в моей памяти», — писал он позднее. Кто эта женщина? Почему в ее взгляде такое страдание? И в воображении художника рождается картина: монотонное, размеренное — от поезда до поезда — существование в пристанционном городке, одни и те же, давно ставшие привычными лица и разговоры, медленное, но неотвратимое угасание чувств, надежд, мечтаний…
История Катинки Бай — будничная, «тихая» трагедия. В повести нет катастрофических событий, бурных проявлений страстей, открытых столкновений противоборствующих сил. И все же это трагедия — на наших глазах гибнет прекрасный по своим душевным качествам человек, гибнет, задыхаясь от отсутствия счастья, как от недостатка воздуха.
В соответствии со своими принципами Банг стремится полностью «исчезнуть за создаваемой им картиной»: он почти не комментирует происходящие события, чрезвычайно редко прибегает к описанию душевного состояния персонажей, отказывается от обобщения и анализа. Но то, что он показывает, убедительно свидетельствует: судьба Катанки — не случайность, атмосфера обывательской среды вообще губительна. Именно поэтому среди персонажей повести мы не встречаем ни одного по-настоящему счастливого человека — есть лишь те, кто так или иначе сумел адаптироваться к существующим условиям, и те, чьи запросы не выходят за пределы мещанского благополучия, а следовательно, могут быть удовлетворены.
Не находят счастья ни Агнес Линде, ни Тора Берг — наиболее близкие Катанке по своему душевному складу женщины. Однако в отличие от нее они способны смириться с его отсутствием, довольствоваться его имитацией. Откровенно торжествуют в конце повести фру Абель и ее «птенчики», но ведь для них «счастьем» является именно то, чего не смогла вынести Катанка: респектабельный, хотя бы и не имеющий отношения к любви брак.
Возвышенному, подлинно человеческому чувству нет места в мире, где властвуют пошлость, расчет, лицемерие, поэтому любовь Катинки и Хуса обречена с самого начала, трагический исход предопределен. Однако дело здесь не только во внешних обстоятельствах, но и в характерах самих героев. Конечно, не случайно автор приводит их к встрече уже сложившимися людьми, накопившими некоторый, очевидно, одинаково горький жизненный опыт. Мы мало узнаем о прошлом Хуса, но легко догадаться, что и ему, как Катинке, довелось в полной мере испытать душевное одиночество, боль разочарований и крушение надежд. Оба они внутренне надломлены, утратили веру в возможность счастья, а следовательно, и способность бороться за него. И для Катинки и для Хуса мечта о счастье представляется заведомо неосуществимой — и они безропотно отказываются от всякой попытки что-либо изменить в своей судьбе. «Какой прекрасной могла бы быть жизнь», — говорит перед смертью Катинка, и в словах этих звучит не обвинение или протест, а лишь глубокая печаль. Историю своих героев Банг завершает исполненной символического смысла деталью: венок, посланный Хусом к похоронам Катинки, приходит с опозданием, чудесные розы уже успели увянуть.
Повесть о несостоявшемся счастье рассказана Вангом мягко и сдержанно, в приглушенных, элегических тонах. Его герои удивительно немногословны, реплики, которыми они обмениваются, кратки и обыденны, но тем красноречивее каждая пауза, жест, движение. Банг в совершенстве владеет искусством доносить до читателя подтекст, делать почти осязаемым «второй план» изображаемого. Едва заметными штрихами, полунамеками он рисует растущую душевную близость Катинки и Хуса, новую для обоих радость дружеского взаимопонимания, постепенное осознание своего духовного родства. Кульминационным моментом повести является эпизод поездки на ярмарку, во время которой героям впервые открывается истинный характер связывающего их чувства. Здесь «двуплановость» повествования обнаруживается особенно ясно: пестрая картина более чем непринужденно веселящейся толпы, примитивно-вульгарная жизнерадостность Бая, и на этом фоне — Катинка и Хус, внешне, казалось бы, вовлеченные в общую суматоху, но на самом деле отрешенные от происходящего, погруженные в свой, доступный только им двоим мир. «Катинка не знала, как долго они танцевали — минуту или час…» «Катинка вздрогнула — она не слушала». «Те двое молчали. — Они не слушали, что говорит Бай». Скупые слова авторского комментария позволяют нам понять, насколько далеки в этот миг герои от всего, что их окружает.
Любовь Катанки и Хуса, пережитая ими душевная драма настолько выше понимания обывателей, населяющих городок, что проходят для них незамеченными. Ненадолго нарушается размеренный ритм жизни внезапным отъездом Хуса, позднее — смертью Катинки, но ничего, по существу, не меняется. Все так же идут по расписанию поезда, все так же старается пристроить своих «птенчиков» фру Абель, все так же возится со своей собачонкой фрёкен Йенсен… Поглощенные мелкими, эгоистическими заботами и расчетами, люди не в состоянии ни увидеть, ни оценить высокие чувства, идеальные стремления, величие самоотречения. Красота уходит из их жизни, а они не ощущают утраты — к такому выводу приводит нас автор.
Оставаясь верным себе, Банг до конца сохраняет видимую объективность повествования — ирония и даже сарказм по адресу большинства персонажей присутствуют в тексте «между строк», как и исполненное сострадания сочувствие основным героям. Но мысль о торжестве пошлости, вытесняющей из жизни прекрасное, звучит в повести во всей своей горькой определенности, воплощенная в конкретных достоверных образах. Вместо мягкого, деликатного, тонко чувствующего Хуса в городке появляется новый управляющий Свенсен, коллекционирующий порнографические открытки и сыплющий сальными анекдотами. В доме Бая после смерти Катинки бесцеремонно хозяйничает и вот-вот воцарится навсегда вульгарная и жеманная Луиса-Старшенькая.
Рассказанная Бангом история одновременно буднична и патетична. Его герои лишены примет исключительности, их любовь не роковая романтическая страсть, а естественное взаимное влечение родственных натур. Трагическая развязка обусловлена у автора не столько конкретными обстоятельствами, сколько самой духовной и моральной атмосферой общества, в которой неминуема гибель подлинно человеческих чувств и отношений. И именно из этого вырастает скрытый пафос повести, несущей в себе протест против духовного оскудения человека, утверждающей непреходящую ценность высоких идеалов любви, добра, красоты.
Вильхельм Муберг (1898–1973) принадлежит, как и Герман Банг, к числу крупнейших скандинавских прозаиков. Выходец из крестьянской семьи, он рано испытал тяжкий труд и на собственном опыте познал, как нелегко дается человеку в буржуазном обществе переход из одной социальной среды в другую. С большим трудом получив возможность учиться, о чем он мечтал с раннего детства, Муберг вскоре начал заниматься журналистикой, а уже в начале 20-х годов выступил с первыми художественными произведениями. Успех пришел к нему после выхода в свет романа «Семейство Раска» (1927), материалом для которого послужила история семьи самого автора.
Крестьянская тема навсегда осталась главной в творчестве Муберга, но она раскрывается в таком богатстве вариантов, что произведения писателя ни в коем случае нельзя упрекнуть в однообразии. Неизменной остается, как правило, манера повествования — неторопливая, отмеченная своеобразной, почти напевной интонацией, щедрая на обстоятельные, изобилующие деталями описания. Доскональное знание всех мелочей крестьянского быта позволяет писателю добиваться необычайной достоверности в обрисовке интерьера, внешнего облика и поведения персонажей.
На страницах лучших произведений Муберга оживает история шведского народа, тяжкий путь испытаний и борьбы, пройденный им на протяжении многих веков. Историческая точность, строгая документальность повествования неизменно сочетаются у писателя с тонкой психологической разработкой отдельных образов, с предельной правдивостью в изображении индивидуальных человеческих характеров и судеб. Отказываясь от нарочитой архаизации языка и стиля, Муберг находит в богатом арсенале художественных средств выразительности такие краски, которые помогают ему воспроизвести самый дух эпохи, ее атмосферу. И в то же время проблематика его произведений выходит далеко за рамки определенного исторического периода, что придает им философскую глубину, непреходящую актуальность.
Ярким примером тому является роман «Ночной гонец» (1941). Рассказывая о событиях далекого прошлого, о борьбе шведских крестьян против феодального угнетения, Муберг поднимает изображаемое на высоту философского обобщения, утверждая право и моральный долг каждого человека всеми силами отстаивать свою свободу, родную землю от посягательств деспотизма. В конкретной обстановке второй мировой войны исторический роман обрел характер политического манифеста и заслуженно занял место в числе лучших образцов антифашистской литературы Скандинавии.
Немало сложных и актуальных проблем общефилософского характера ставит Муберг и в своей монументальной эпопее о жизни шведских переселенцев в Америке. Тетралогия «Эмигранты» (1949), «Иммигранты» (1952), «Новоселы» (1956), «Последнее письмо в Швецию» (1959) и примыкающий к ней роман «Твой срок на земле» (1963) основаны на обширнейшем документальном материале, в них со скрупулезной точностью воспроизведены реальные обстоятельства, сопутствовавшие массовой эмиграции шведов в Новый свет. По-разному складываются судьбы персонажей эпопеи, но ни для кого из них не проходит бесследно отрыв от родины, от земли предков. Исторический сюжет позволяет Мубергу коснуться проблем, имеющих первостепенную важность для современной Скандинавии: опасность, кроющаяся в утрате духовной связи с национальной традицией, перерождение человеческой личности, подпавшей под власть собственнических инстинктов.