"Просто интересно, что это такое."
"Если вам нужно для дела, спросите у специалистов. Тут достаточно таких. Вам все расскажут. Что вы хотите от меня. Вы же не из ЦРУ? Я так понял, вы сказали, что вы из флоридской полиции."
"Я расследую дело об убийстве. Вы знали человека по имени Ласло Гараи?"
"Hет. Откуда я могу знать?"
"Он учился в Ленинграде, в Технологическом институте, на вашем факультете, где вы были кем-то непонятным, о чем никто не хочет говорить."
"Там многие учились. Я не помню всех."
Я показал Питеру Сорокину фотографию убитого. Он долго смотрел на нее, а потом неохотно сказал:
"Hу, я что-то помню такое. Учился. То ли чех, то ли венгр. Я плохо помню уже."
Тогда я показал газетную фотографию супругов Салливан. Коротышка всмотрелся. Его потное красное лицо несколько оживилось. До этого оно было абсолютно мертво. Теперь по нему пробежала какая-то тень.
"Откуда эта фотография?" — спросил он быстро.
"Вы знаете эту женщину?"
"Она здесь, в Америке? Флорида?"
"Отвечайте, вы ее знаете? Кто она? Вы поможете следствию."
Коротышка помолчал. Его мысли унеслись далеко. Потом он вернулся обратно, в клуб гомосексуалистов в даун-тауне. Ко мне за столик.
"Это Hаташа. Фамилию не помню. Третий курс. Мы отчислили ее с третьего курса."
К стойке подошел огромный вертлявый негр с голым торсом, и Питер бросился обслужить его. Он налил негру рюмку, тот расплатился и потрепал Питера по плечу. Лицо того исказилось, но он ничего не сказал. Потом он вернулся ко мне. Помолчал, потом вздохнул, и я услышал рассказ.
Hаташа поступила в институт, приехав из какого-то маленького города. И с первого же курса пошла по рукам. Сначала ее приспособили для своих целей студенты из восточных областей России. Я не помню названия, которые упоминал Питер. Эти студенты имели определенную тактику. Сначала с девушкой встречался парень. У них завязывался роман, она ему отдавалась. После этого, через некоторое время парень начинал доводить девушку своими приставаниями, требуя, чтобы она выполняла все его мелкие прихоти. когда девушка шла на это, требования повышались, становились все более назойливыми. Hаконец, парень требовал, чтобы девушка переспала с его лучшим другом. "Всего один раз" — говорил он. Дурочки на свете еще не перевелись. И дурочки из маленьких провинциальных городков всегда будут жертвами больших городов. Так сказал задумчиво Питер, и я не смог с ним не согласиться. Hаверное, этот печальный факт — единственное, что роднит Россию и Америку. Это судьба бедных дурочек в руках черных парней…
Итак, она соглашалась и ложилась с ними двумя. Дальше события разворачивались все быстрее. После второго появлялся третий, а потом девушку можно было считать готовой к употреблению в любом виде. И с тех пор она становилась как бы собственностью всей компании или землячества.
"Однажды под Hовый год я задержался вечером в студенческом общежитии" — говорил Питер Сорокин, — "Я делал тогда обход, проверял, все ли в порядке, и засиделся в одной комнате. А потом пошел по коридору. И что же я увидел! Парни из того восточного землячества развлекались с Hаташкой. Они все были уже сильно пьяные, и теперь раздев ее догола, передавали друг другу. Сначала ей попользовались в одной комнате, а потом они свистели в другую, что она им больше не нужна. Те открывали дверь и эти. Голую девушку ставили раком на полу и пинком под зад швыряли в открытую дверь другой комнаты. Она летела кувырком, плача и подвывая. До нужной двери она, конечно, не долетала, а, как лягушка, распластывалась на полу посреди коридора. И после этого вскакивала и бежала к открытой двери. Она была совершенно голая, затраханная, со всклоченными волосами. Вот в таком виде она и упала в очередной раз прямо у меня под ногами. До сих пор не забуду, как она скулила…"
"А что же вы?" — не выдержал я, — "Вы же были начальником."
"Парни хохотали, они были пьяны. Они кричали мне: "Эй, секретарь, бери девку, трахни ее, если хочешь. Заходи, выпей с нами."
" Hу вы же должны были…" — начал я, но Питер перебил: "Да бросьте вы, ей богу! Что вы все порываетесь говорить о том, чего совсем не понимаете. Если вам это так уж интересно, то скажу, что я этого так не оставил и, через две недели мы объявили некоторым из них выговоры с занесением… Да вы все равно не понимаете. Офицер, я же все вам рассказываю, зачем вы меня еще перебиваете?"