— Тогда наверняка увидимся.
Он посмотрел в сторону дома, инстинктивно запустил пальцы в свою шевелюру. Это отвратительное вечное подростковое чувство вины.
— Вы здесь давно? — спросил он.
— Я здесь родилась.
Она улыбнулась и протянула ему руку. Было жарко, солнце обвело в саду четкие тени. У девушки расплылись румяна. Он уже не осмеливался смотреть ей в лицо из боязни, что она поймет, насколько уродлива. Он взял ее руку и пожал.
— До скорого, — повторил он.
Он смотрел, как она уходит по пустой улице. Она держалась очень прямо, красное перо на шляпке было устремлено к небу, она вдруг обернулась, чтобы улыбнуться ему.
— Меня зовут Поль, — сказал он.
Но она не расслышала.
После ухода гостей он остался в гостиной. На низких столиках стояли чашки, все было усеяно крошками печенья. Пока слуга Этьен убирал, Поль подошел к леди Фолли, положил руку ей на затылок.
— Что такое? — спросила она удивленно.
— Ничего, — сказал Поль. — Ты устала?
Она оперлась ладонями на подлокотники его кресла.
— Мигрень, — сказала она. — Мадам Журдан трещала с набитым ртом.
— Кто такая мадам Журдан?
— Дама, которая съела все птифуры.
— Я не заметил, — сказал Поль.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Какой ты милый, — сказала леди Фолли, — это так редко теперь бывает.
— Знаешь, я уже не ребенок.
— Ну, ну, тебе еще нет тридцати. До тридцати мы все еще дети, дорогой мой.
И она обняла его за талию.