— Вы желаете навестить Веру Глебовну? — в лоб спросила графиня.
«И про жену знает? — молодой человек был сбит с толку. — Верно, Ежов разболтал, чума. Все всё видят, все всё знают, все треплются обо всём почём зря».
— Для меня сейчас путь домой есть кратчайшая дорога на Шпалерную. За квартирой наверняка установлено наблюдение. Всюду шпики, всюду глаза и уши.
Лицо графини выразило приличествующую моменту тень печали, которая пробежала и растаяла, подобно облачку на небосводе вежливого внимания.
— Я к вам потому и пришёл, что это наименее вероятно для охранки, и, как сказала Екатерина Константиновна, вы можете оперативно помочь перебраться за кордон.
— Сейчас возможности куда скромнее, а ряды совсем жидки, — печально сказала Аполлинария Львовна. — Я лишена возможности снабдить вас паспортом, и даже проводника-контрабандиста для перехода границы взять неоткуда.
— Однако, — осторожно рискнул Савинков, — могу ли я рассчитывать на ссуду, пусть под определённый процент?
— В моём нынешнем положении это представляется едва ли возможным. Кроме того, единовременная помощь, пусть даже дворянину, идёт вразрез с моими принципами, тем более, под ссудный процент. Это не является отказом в посильной помощи, Борис Викторович. У меня вы можете найти приют на некоторое время. Воспользуйтесь этой возможностью, прошу вас. Ситуация способна измениться в благоприятную сторону, но этот момент требует некоторого ожидания.
После сытного, пусть и вегетарианского завтрака на кухне, Савинкова разморило. Остаться на даче в Озерках или топать в город много вёрст с непредсказуемым результатом и риском? Он сделал выбор в сторону сиюминутных потребностей.
— Если вас не обременит моё присутствие, — смирился Савинков.
— Нисколько.
— Постараюсь не докучать.
— Вы разбираетесь в технике? — спросила графиня.
— Мои способности будет уместно отнести к области юриспруденции, — Савинков негромко кашлянул.
— Вы молоды, умны и получили прекрасное образование. Я познакомлю вас с Воглевым. Он вам всё объяснит. И представлю вас Николаю Ивановичу Кибальчичу.
— Неужели родственнику того самого?
— Не родственнику, — одарив покровительственной улыбкой, молвила графиня грудным голосом. — Тому самому.
— Но ведь его же повесили…
— Вы сами всё поймёте, когда увидите. Обещаю, проведённое в Озерках время оставит незабываемые воспоминания.
— Покорнейше благодарю, Аполлинария Львовна.
— Марья приготовила постель во флигеле.
Савинков понял, что аудиенция окончена, и поднялся. В гостиную заглянула прислуга.