И подстережет… Или вот рубка дров, тоже звук для маранкульки завлекательный. Слышит его – значит, человек скоро к берегу пойдет, за водой.
Потом много раз находили пустой лагерь – все на месте, но нет ни рыбака, ни улова, все маранкулька утащила…
– Да не может маранкулька тут водиться! В озере же рыбы почти нет!
– Это теперь почти нет. Рыбаки говорят, маранкулька рыбу и сожрала.
Маша слушала, сомневалась, ехидно ухмылялась, но постепенно притихла, нахохлилась и опасливо посматривала на озеро. Перед тем, как отправиться погулять в ближайшие кустики. Маша не забыла выяснить у парней, умеет ли маранкулька передвигаться по суше. Сергей и Вадим хором завопили, что нет, по суше она совершенно не передвигается, а стоило Маше уйти, корчились на полу палатки от беззвучного хохота. Парни такой реакции и хотели, и были они в полном восторге от своей выдумки: проняло!
Спали втроем в палатке, и притихшая, утратившая всю свою бойкость Маша улеглась в центре, под охраной ликующих в душе парней.
Сергей проснулся часов в восемь утра, вылез из палатки. Такой же сияющий высокогорный день, такая же синева в небе и на озере Маранкуль. Свежий ветер гнал синие-синие, прозрачно-холодные волночки сантиметров по тридцать высотой. Хорошо! Сергей сделал над собой усилие: на мгновение окунулся в ледяную воду озера. Теперь у него зуб на зуб не попадал, не спасали никакие рубашка и куртка, и только постоянное движение давало хоть чуть-чуть согреться. Сергей схватился за топор: самое время развести огонь, поставить чайник на огонь и хорошо согреться самому.
Потом он радовался… даже не то слово – радовался. Потом он не знал, кому поставить свечку за то, что он рубил дрова, держась лицом к Маранкулю, и успел заметить какую-то тень в волнах, совсем не похожую на тень от облаков.
Сергей сделал шаг к воде с чайником в руках… Но он уже наблюдал за этой тенью – за каким-то крупным темным пятном в воде, странным сгущением, которое еще и быстро двигалось. Сгущение меняло форму, и Сергей почему-то решил, что какое-то крупное создание, размером эдак с моржа, разворачивается в сторону берега… Но почему-то к берегу не идет, так и замерло метрах в пятнадцати. «Неужто встало головой ко мне?! Охотится?!» – обдало жаром Сергея.
Сергей стукнул крышкой чайника, и неведомый зверь дернулся вперед и снова замер, как бы сдержавшись перед броском. Сергей шагнул вперед, и существо опять подалось вперед, каким-то вкрадчивым движением.
Уже специально, сознательно Сергей застучал топором по сушняку, загремел крышкой чайника, и от каждого его звука существо подбиралось все ближе. Как завороженный, сделал шаг Сергей к кромке воды, и хорошо, что сразу бешено отпрянул: размытое тело, лишенное в воде четких контуров, сделало решающий бросок. С шумом раздалась вода, показалась буро-зеленая шея длиною не меньше двух метров, и на этой шее сидела голова размером с лошадиную. Но ничего похожего на кроткое лошадиное выражение не было на этой жестокой морде рептилии с огромными коническими зубами в три ряда, с горящими какой-то холодной, ненормальной злобой глазищами. Голова протянулась вперед неуловимо быстрым, незаметным для глаза движением, как на пружине, лязгнула челюстями там, где только что стоял Сергей.
И возле самого берега, метрах в пяти от Сергея, всплыло, закачалось на волнах нечто невероятное – «тюлень» буро-зелено-болотного цвета, а на этом «тюлене» сидит длиннющая шея с хищной головой. А глаза горят так, что это и описать невозможно! Отвращение к этой наземной твари, гнев, раздражение, неприязнь, эдакое гастрономическое предвкушение – все было в этом взгляде доисторической рептилии, приплывшей бог знает из каких времен.