— Чего? — пилот был явно ошарашен.
— Я не потерплю табачной вони в закрытой кабине.
— Я лично не возражаю, — вмешалась Юкико.
— Зато возражаю я, — повернулся к ней Уэбнер. — А пока мы на земле, мой голос решающий.
Турекян побагровел, однако подчинился. В космосе стальная дисциплина — вопрос жизни и смерти, однако хороший командир старается действовать по возможности мягко, не перегибая палку. Юкико с упреком посмотрела на Уэбнера, ее ладонь опустилась на руку пилота. Ксенолог это заметил, его лицо на мгновение перекосилось, но затем снова стало холодным.
— Мы нарываемся на неприятности, — сказал Турекян. — Чем скорее мы смоемся отсюда, тем меньше вероятность, что придется звать на помощь.
— Чушь, — резко бросил Уэбнер. — Единственное наше опасение — а не слишком ли сильно испугали мы местных жителей? Может пройти много дней, пока они решатся хотя бы выслать разведчика.
— Они уже выслали, и даже двоих. Тебе пришлось от них отстреливаться.
— Я стрелял в опасное животное. Ты что, не видел эти когти, эти клыки? Простой удар такого крыла — даже без когтей — свернет тебе шею.
Уэбнер старался встретиться глазами с Юкико, он говорил в основном для нее.
— Конечно же, их можно приручить. Подозреваю, что их используют для охоты, примерно как ястребов, но только стаями. Вполне разумно предположить, что встреченную нами пару… как это называется… натравили на нас откуда-то издалека. Но они — софонты? Даже думать о таком смешно.
— Откуда у тебя такая уверенность? — негромко спросила Юкико.
Уэбнер откинулся на спинку сиденья и свел перед собой кончики пальцев.
— Необходимо твердо усвоить основной принцип. Все организмы биологически соответствуют своей окружающей среде — или гибнут.
Было видно, что привычное занятие — чтение лекции, — его успокаивает.
— Существа разумные также не являются исключением — более того, они ведь являются потомками существ неразумных, приспосабливавшихся к среде, не подвергавшейся еще искусственной перестройке.
Разумные обитатели нетерроподобных миров могут быть outre — по нашим меркам. Ведь они эволюционировали при условиях, резко отличающихся от наших. Однако на планете, подобной Земле, эволюция тоже подобна земной, она просто не может проходить иначе. Что совсем не исключает широкого спектра возможностей вроде, скажем, гексаподобных позвоночных, превративших передние конечности в руки и ставших кентавроидами, как это случилось на Водане. Произошло это потому, что их отдаленные хордовые предки имели шесть конечностей. Но, как вы видели сами, на этой планете у высших животных те же четыре лапы, что и у наших.
Мозг, способный сконструировать виденные нами артефакты, бесполезен, если к нему не приложить что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее руки. Природа его не создаст — она не занимается глупыми шутками. Поэтому местные обитатели просто обязаны быть двуногими, хотя и могут отличаться от нас очень во многом. Нога, выполняющая по совместительству обязанности руки, или там наоборот, будет крайне неэффективна как в одной своей функции, так и во второй. Естественный отбор уничтожит мутантов с такой тенденцией задолго до пробуждения разума.
— Ну и какие ж органы этих орнитоидов претендуют на роль рук? — плотно сжатые губы сложились в ироническую улыбку.
— Когти на крыльях? — несмело предположила Юкико.
— Боюсь, нет, — покачал головой Турекян, — я присмотрелся довольно хорошо. Хватать ими еще можно, но о настоящем манипулировании нечего и говорить.
— Вы же видели, как детеныши держались ими за своих родителей, — сказал Уэбнер. — Вполне возможно, эти когти используются и для лазания по деревьям. На Земле есть птица с аналогичным органом, хоакцин, только у нее эти когти выпадают в раннем детстве. А здесь они сохраняются и у взрослых, возможно, как дополнительное оружие.