Вопросов у меня было больше, чем ответов. Мы все шли и шли, коридор тянулся по прямой, никуда не разветвляясь. Передо мной только высились мрачные металлические своды, да изредка тишину прерывал звук капающей воды.
– Рыба, – осторожно позвал я, и тут же чуть нагнулся вперед, ожидая удара.
Но ничего не произошло.
– Что надо? – отозвался конвоир. Смотри-ка на «рыбу» не обиделся. Уже хорошо.
– А какой сейчас год?
Мне было ужасно интересно, куда же меня все-таки забросило.
На мгновение я услышал, как шлепающие шаги рыбы стали тише и как будто неуверенней.
– Первый, в правлении Божественного, – ответил он, и в голосе его послышались нотки неуверенности. Рыба дала петуха.
Ха-ха. Смешно.
Я усмехнулся. Неужели он сам не знает?
– А тебе-то какая разница, мусор? – тут же отозвался рыб, поняв, что над ним смеются.
– Да так, просто думаю, – отозвался я. – Смотри, я умер, если так понимать, в двухтысячных годах от рождества Христова. Вот и размышляю, сколько же лет прошло.
Действительно, я пришел к выводу, что скорее всего действительно погиб когда-то. А моим последним воспоминанием на переписанном сознании осталась, собственно, медицинская процедура.
И я никак не могу знать, что же было дальше. Сколько прошло лет, где я оказался, зачем, на какой планете…Молодец, Хабиб. Успел-таки таки выполнить свое обещание, и дать мне тело.
Отплыв немного и убедившись, что погони больше нет, Седрик остановился и прикоснулся кончиками пальцев к порезанной щеке. Сердце колотилось как бешеное, но в груди становилось с каждым мгновением все холоднее от разливающейся там леденящей ярости. Седрик скрипнул зубами. Нагреть ближнего своего на все, что у него есть – обычное дело на нижних уровнях Прометея. Но с капитаном такая шутка не пройдет. Кинуть себя, как жалкого малька, он никому не позволит, тем более такой гнили, как Алекс. Седрик рывком оттолкнулся от пола. Пара мощных гребков – и он уже плыл по тесным от хлама и ракушечника коридорам вперед, скорее к докам. Полчаса-час – и Алекс с оравой таких же лбов приплывет уродовать его корабль и делать отбивную из капитана и его команды. Седрик стиснул зубы. Стоит как следует подготовиться, и тогда посмотрим, кто из кого сделает отбивную.
К моменту, когда он добрался до доков, злость в нем уже кипела, готовая выплеснуться через край. Собрать команду не составило труда – почти все еще были на месте. Завидев капитана, матросы столпились возле корабля. Седрик вспрыгнул на невысокий ящик, валявшийся тут же:
– Сюда идет Алекс со своей шайкой, и я намерен его как следует взгреть. Кто боится этого жирного говнюка, – Седрик обвел взглядом свою команду, – пусть уходит сейчас.
Капитан выдержал небольшую паузу. Члены команды нерешительно переглядывались между собой. Боятся жирного урода, – раздраженно подумал Седрик.
– Капитан… – нерешительно поднялся боцман, – из-за чего весь сыр-бор? И где наш барыш?
– Из-за чего весь сыр-бор? – переспросил Седрик, – Из-за того, что жирдяй хочет вас нагреть, как паршивых мальков! У меня есть карта, и следующая экспедиция сделает нас богачами! Ты! – он ткнул пальцем на матроса, – Будешь купаться в деньгах до конца жизни! Ты, – взгляд капитана метнулся к судовому врачу, – откроешь свое заведение у самых ворот верхней станции! Ты – разживешься собственным кораблем! Каждый из вас заживет по-царски после этой экспедиции! Если вы, конечно, не хотите все, что мы добыли собственной кровью, подарить это жирному сухопутному ублюдку за "спасибо"!
Зажигательная речь Седрика произвела на команду ободряющее действие: капитан с удовольствием заметил, как заблестели глаза у матросов, как они начали перемигиваться и толкать друг дружку локтями. Он усилием воли заставал заткнуться мерзкий голосок, который нашептывал, что один из сидящих перед ним – предатель. Иначе как бы Алекс узнал о карте?
Седрик довольно усмехнулся.