— Француз?
— Да. А вы, судя по всему, русский, мсье сосед?
— Да, — несколько растерялся стряпчий, — имею, так сказать, счастье быть подданным русского царя… Юрий Ростовцев к вашим услугам!
— Вот видите, я угадал! — рассмеялся сосед, переходя на родной язык Юрия. — Ваш акцент ни с каким не спутаешь. Как-никак я прожил в Санкт-Петербурге три с лишним года, хотя по рождению и привычкам — парижанин.
В этот момент из-за двери шагах в двадцати высунулась крепко сбитая и одновременно гибкая девица неопределенного возраста — то ли двадцати, то ли тридцати лет. Лицо под вуалью не скрывавшей, впрочем, яркой косметики, синее с серебром платье — слишком короткое, из-под которого выглядывали черные рейтузы и высокие ботинки.
Протянув Ростовцеву руку как бы для поцелуя, она томно изрекла на неплохом русском:
— Презираю!
— Не обижайтесь на мою ассистентку, мсье Юрий, — печально улыбнулся Монпелье, разводя руками. — Стелла по-русски знает только это слово да еще пару услышанных у кухарки выражений, которые не следует повторять в приличном обществе.
Между тем означенная Стелла, чуть поклонившись, скрылась за дверью.
— Что поделать, — продолжил Монпелье. — Она незаменимый помощник, но, увы, ее рассудок и поведение имеют некоторое… э-э-э… своеобразие. Я вынужден с этим мириться, тем более она дочь моей рано погибшей кузины…
Ростовцев вздохнул про себя: какие только знакомства не пошлет дорога?
Распрощавшись с вежливым французом, Юрий решил выйти на палубу — подышать напоследок воздухом земли, так сказать.
Посадка уже завершилась. А потом слабое подрагивание корпуса, передавшееся через каучуковые подошвы штиблет, сообщило, что в трюме заработали машины. На причале отдали швартовы, крепившие нос и корму к мощным береговым тумбам, и матросы быстро выбрали их, втянув на палубу с помощью лебедок, в то время как другие матросы, наоборот, разматывали буксирные концы, перекинутые на два подошедших с моря суденышка, «Гектор» и «Вулкан», как разобрал Юрий надписи на бортах.
И вот «Титаник» сначала еле заметно, а потом все быстрее начал удаляться от причала.
— Малый вперед! — донеслось с мостика, зазвонил судовой телеграф, а за кормой взбурлила вода — все три огромных винта провернулись на валах.
Волна, порождаемая движущимся вперед исполинским телом корабля, вспенила воды залива.
Из головы почему-то всё не шел странный сосед и его спутница. Надо же, «презираю»! Кстати, а что значит ассистентка? Он врач? Или ученый? Ну, не фокусник же! С чего бы фокуснику ехать, точнее, плыть первым классом? Или, Юрий мысленно усмехнулся, может быть, дело обстоит несколько попроще, и господин из Парижа просто возит с собой любовницу под видом родственницы и помощницы? А даже если и в самом деле родственница, то в наше безумное и переменчивое время дальнее, так сказать, родство ничуть на теплоту семейных отношений не влияет.
Ну, да и Бог с ними!
— Смотрите, смотрите!! — громко заорали почти у Юрия над ухом.
Очнувшись от пикантных мыслей, Ростовцев завертел головой и тут же замер, ощутив нехороший холодок под сердцем.
Пришвартованный у причальной стенки корабль, мимо которого они проходили, вдруг словно сам собой рыскнул в их сторону… Сухо треснули один за другим удары огромного бича, в воздух над причалом взвились со свистом пять или шесть гибких щупалец и хлестнули по отпрянувшей разбегающейся толпе — это лопнули швартовые концы, каждый в шесть дюймов толщиной — по адмиралтейскому стандарту.
Освободившийся пароход, будто притянутый неведомой силой или толкаемый снизу огромным подводным чудовищем неудержимо двинулся к «Титанику»…