— Знаю. Но сейчас ты можешь помочь только тем, что будешь сидеть тихо и читать книжки. Ты можешь это сделать?
Он хмурится.
— Принцесса обещала, что нас ждут приключения. Она ничего не говорила о том, что тебе все время придется работать.
— Что ж, Принцесса не знает всего.
— Я понимаю. Вот поэтому я и хотел с тобой поговорить. Я думал, ты мой друг.
У меня в груди внезапно возникает пустота.
Не хотелось бы в этом признаваться, но я взял его с собой исключительно из эгоистичных побуждений: его аль-Джанна был единственным местом на Земле, которое Драконам Чена запрещено трогать.
И есть еще одно обстоятельство: не так давно я был готов похитить его душу.
— Конечно, я твой друг, Матчек. Что же тебя так расстроило в этой книге?
Он подпрыгивает на одной ноге, потом на другой, и снова обращает на меня свой чистый взгляд.
— Это место похоже на Нарнию? — спрашивает он. — И на самом деле мы оба мертвы?
Я удивленно таращу глаза.
— Почему ты так говоришь?
— Если подумать, то так и получается. Я помню, как вошел в белую комнату мистера Перенны. Я как будто был болен. Там была кровать, а потом я оказался на пляже, и опять хорошо себя чувствовал. Я никогда не думал об этом, пока был там. Я просто играл. Папа и мама сказали, что я могу остаться и поиграть подольше. Они обещали вернуться, но так и не пришли. Я как будто спал, а Миели появилась и разбудила меня.
Так, может, в реальном мире я умер, а пляж — это Нарния, и ты — мышь Рипичип?
Матчеку было четыре года, когда копию его разума спрятали в аль-Джанна. И его последнее воспоминание относится к посещению загрузочной страховой компании вместе с родителями; все остальное — это только бесконечный день на берегу. Сейчас он считает, что один из его вымышленных друзей, которого он называл Принц-цветок, вернулся и взял его с собой в путешествие. Я не могу заставить себя сказать ему, что его родители умерли несколько веков назад, а мир, в котором он жил, пожирают Драконы, созданные его же взрослой сущностью.
— Матчек...
Я на мгновение задумываюсь, прикидывая различные варианты. Я мог бы вернуть его гогола на несколько дней назад, заставить забыть все обо мне и Последней Битве. Я мог бы воссоздать пляж, и мальчик играл бы там еще целую вечность.
Я глубоко вздыхаю. На этот раз Миели оказалась права. Есть черта, которую невозможно переступить. Я не посмею превратить Матчека в управляемого гогола, каким был сам. И я не собираюсь строить для мальчика тюрьму.
Я беру маленькую ладошку Матчека в свою руку и легонько сжимаю ее, подыскивая подходящие слова.
— Ты не умер, Матчек. Смерть — это совсем другое, я-то знаю. Но реальность может быть различной. Твои родители ведь не верили в нас? В меня, в Принцессу, Солдата и Кракена?
Мне трудно спокойно произносить эти имена. Вымышленные друзья Матчека — или их далекие потомки, Аун, вызывают у меня сильное беспокойство. Они считают меня одним из них и спасли от дикого кода в атмосфере Земли, но «Перхонен» не спасли.