Алька не удержалась и улыбнулась.
— Чего вы улыбаетесь? — возмутилась продавщица, и ее подбородки снова заколыхались.
— Просто так. — Алька сдержала улыбку и принялась разглядывать меню. Картошка стоила тридцать пять рублей, а наполнители — салаты, которыми ее заправляли, — по пятнадцать. У Альки глаза на лоб полезли. На эти деньги у них в Сосновке можно было купить мешок картофеля. Ничего себе цены! Да еще такое «гостеприимство»… Помявшись, Алька решила взять картошку с двумя салатами: брынзой с зеленью и подобием оливье.
Алька озвучила заказ и получила картошку: нечто рыхлое и желтое было обернуто фольгой, а внутри лежали две жалкие кучки — то, что в меню именовалось наполнителями. Сейчас бы Маришкину картошку… — с тоской подумала Алька. Запеченную в духовке и покрытую мягкой сырной корочкой… Она вдруг почувствовала, что злится. За что с нее взяли столько денег?! За это неаппетитное месиво, завернутое в фольгу?!
Решительно отставив пластиковый поддон с картошкой, Алька обратилась к салатовым шапочкам:
— Я не буду это есть. Верните мне деньги.
Шапочки опешили от Алькиной наглости. Первой нашлась тетка с тройным подбородком:
— Мы назад не принимаем.
— А я это не ем.
— Ваши проблемы.
— Верните деньги, а то пожалуюсь. Даете какую-то дрянь и думаете, что за нее заплатят?
— Вообще-то платят. И едят с удовольствием.
— Они либо картошку не ели, наверное…
— Знаете что, девушка… — Тройные подбородки воинственно затрепетали, но Алька не испугалась. Она решила стоять на своем до победного.
Однако назревавшую ссору прервал приятный голос, раздавшийся за ее спиной:
— Что, действительно так невкусно?
Алька обернулась. Перед ней стоял молодой и очень привлекательный мужчина, светловолосый, голубоглазый, с мягкими чертами лица и добродушными ямочками на румяных щеках. Алька вдохнула и боялась выдохнуть. Вот это красавец! А как улыбается… Маришка бы с ума сошла, если бы увидела такого… Это как тот… ну тот, с рекламного плаката, по которому они сохли еще в школьные годы… Черт, имя забыла…
Алька забыла не только имя плакатного красавца, но и вопрос, который задал ей незнакомец. В голову почему-то тут же полезли мысли о скрепке на сапоге. Как досадно, что на ней такая жалкая одежда… Так что же он спросил?
От красавца не укрылось Алькино замешательство.
— Что, правда так невкусно? — переспросил он.
Алька кивнула, думая о том, как было бы здорово снять нелепую шапку и показать этому парню, какие у нее красивые волосы. Длинные, густые, блестящие. Как в рекламе шампуня.
— Невкусно. А они денег не отдают, — по-детски созналась Алька. Она старалась говорить правильно, как учил Сергей. Получалось с серединки на половинку. Но белокурого красавца это, кажется, не смущало.