— О! Я жду всех, кто в море, — перебил незнакомец. — Я жду и приношу жертвы богам. Разве ты этого не знаешь? Я хозяин гавани. Месяц я носил траур по пентере, разбитой близ Суния. Сегодня его сниму. Какое счастье! Вы спаслись! — Он повернул голову. Глаза его радостно блеснули, — Смотри! — воскликнул он, — Видишь, вон там!
В заливе едва виднелся парус. Он то исчезал, закрываемый волнами, то снова появлялся, как поплавок во время клева.
— Мой корабль! — воскликнул седоволосый, — Это мой корабль! Боги, спасите его!
— У тебя есть еще и корабль? — удивленно протянул чужеземец.
Но его собеседник, казалось, больше ничего не слышал. Он был всецело поглощен новым зрелищем. Вытянув шею, он смотрел, как парус борется с волнами и ветром. Выражение восторга на его лице чередовалось с испугом и отчаянием. Казалось, у него в жизни ничего не оставалось, кроме этого корабля, и, приключись с ним беда, он с горя бросится в море.
Волнение передалось чужеземцу. Он тоже забыл обо всем и до боли в глазах следил за схваткой корабля со стихией. И только тогда, когда судно скрылось за мысом, чужеземец оглянулся. Странный незнакомец исчез.
Страж, видимо, прочитал на лице чужеземца удивление.
— Ты его ищешь? — спросил он, сплевывая сквозь зубы.
Чужеземец утвердительно кивнул головой.
— Теперь его не догонишь. Бегает быстрее зайца. Смотри, побежал к Фалеру. Ему надо первому встретить корабль.
Страж расхохотался.
— Что тут смешного? — сказал чужеземец, пожимая плечами. — Человек радуется, что спасся его корабль.
— «Его корабль»! — еще громче расхохотался матрос. — Да на нем и хитон с чужого плеча…
— Значит, он не хозяин гавани?
— Хозяином гавани его прозвали в шутку, за то что он встречает все корабли и снова посылает их в плавание, словно они принадлежат ему. Здесь к нему уже привыкли. Кто накормит, а кто и вина поднесет. Хотя он и рассудком тронулся, но гордый. Сам никогда не попросит, а если берет подаяние, словно одолжение делает.
— А как его настоящее имя?
— Кто его знает… — ответил матрос.
Чужеземец отошел в сторону. Между бровями у него появилась складка — след раздумья.
Неделю назад тяжело заболел его отец. У смертного ложа собрались домашние. Слабым голосом умирающий подозвал к себе сына.
«Малх! — сказал он, с трудом приподнимая голову. — Мне надо с тобой поговорить. Пусть все уйдут!»
Когда они остались одни, Малх узнал, что человек, которого он всю жизнь считал отцом, вовсе ему не отец. Двадцать лет назад во время бури о скалы Тира разбился эллинский корабль. Море всю ночь выбрасывало на берег обломки, а утром рыбак увидел среди обломков мертвеца и рядом с ним ребенка лет трех. Ребенок был невредим. Он весело улыбался и протягивал к рыбаку свои ручонки. Рыбак взял мальчика. Боги не дали ему детей. И Малх — так назвали найденыша — стал единственным сыном и наследником рыбака Хирама.
Когда рыбак вернулся на то место, где подобрал мальчика, он, к своему удивлению, увидел, что человек, которого он считал мертвецом, жив… Он сидел на берегу моря и протягивал к волнам руки. Рыбак понял, что несчастный искал своего мальчика. Как он кричал! Так могут кричать только безумные! Наверное, он ударился головою о камни. Или он сошел с ума от горя. Рыбак не вернул ребенка. Да и что с ним бы стал делать безумный? Рыбак никому не сказал, что он взял мальчика.