ПРОЛОГ.
Мститель
В ночном небе бесшумно парил орел. Распластались вширь могучие крылья, их загнутые кверху кончики подрагивают на воздушных потоках, трепещут на ветру перья, клюв раскрыт то ли в угрозе, то ли в дьявольском смехе. Впрочем, зрелище никто по достоинству не оценил: нерадивый дозорный, проснувшись от того, что ненароком сильно всхрапнул, краем глаза заметил тень высоко над собой, однако не придал ей никакого значения, а больше охотников глазеть в небо не нашлось. То была ночь двойного полнолуния, время по здешним преданьям недоброе, вот и попрятались доблестные вояки подальше от света двух лун, дабы не коснулось их ночное зло. Даже когда одно ночное око пялится на тебя сверху, всякое в голову лезет, а если светил сразу два и брызжут они светом, словно напитываясь друг от друга ядом, мыслимо ли устоять?
Орла тонкости местных верований не интересовали, он кружил над военным лагерем не из любопытства и тем более не шпионя на некую третью сторону; ему просто нравилось скользить на тугих воздушных струях... Но дела, дела... Птица сделала крутой вираж и влетела в узкую скальную расщелину, у подножья которой бормотал водопад.
Вода вытекала из озера, называемого Черным. На берегу его стояла старая башня, недавно слегка подновленная и все же выглядевшая дряхлой и заброшенной. Огонек свечи теплился в узком оконце почти под самой крышей.
Орел-синюха спланировал над водами озера, стремительно поднялся на воздушных потоках вверх и уселся на острый каменный отрог недалеко от башни. Дремавшая неподалеку пантера, недавно отобедавшая парой местных грызунов, на шум крыльев заинтересовано подняла изящную голову, но тут же рассержено зашипела: то, что на первый взгляд выглядело птицей, еще выглядело и человеком, и неким невиданным нелюдем, для которого у зверя даже не нашлось подходящего образа, а к тому, что неизвестно, следует относиться с опаской. Черная кошка, пригибаясь к камням, отползла назад, а затем и вовсе предпочла убраться.
Существо - назовем его Мстителем - ненадолго явило свою изменчивую природу перед зверем, но, оставшись в одиночестве, опять укрылось в образе орла-синюхи. Особой надобности в этом не было, ему и так никто не мешал.
Озеро - вот что его интересовало. Прошлое - вот ради чего он прибыл в этот чужой мир, называемый Карохан. Месть - именно она станет его будущим, и он щедро поделится этим будущим с другими.
Мрак, глубина и непомерная тяжесть воды маскировали средоточие паутины магических потоков, уходящих далеко за пределы озера - это было тайной для кого угодно, только не для Мстителя, ибо он умел видеть тайное. В центре паутины скрывался мощный каменный саркофаг размером с хороший дом, запечатанный знаками и символами, мало здесь известными. Существо, что лежало в саркофаге, по человеческим меркам давно было мертво, но по природе своей и мертвым было ядовито для Карохана. Тот, кто устроил захоронение, знал о подобной опасности, однако хотел иметь мертвеца под рукой и наблюдать за ним, чтобы в случае опасности принять меры... Но как это нередко бывает, время переписывает историю, истачивает надписи на долговечных камнях и безжалостно умерщвляет тех, кто собирается жить вечно. Человеческие наблюдатели давно покинули эти места и развеяли по ветрам память об угрозе, таившейся под толщей вод, и до недавних пор башня у Черной долины была еще одним печальным напоминанием о быстротечности и неумолимости времени. Тщательно разработанные магические ритуалы, призванные сдерживать эманации мертвеца, сначала исказились, а затем и вовсе потеряли свой исконный смысл. Когда знающие люди покинули эти места, скудная память о ритуалах переложилась в легенды, не требовавшие дословного исполнения. О том, что здесь покоится Охотник, забыли. Опасность его пребывания на Карохане презрели. Тысяча лет понемногу свела на нет давние угрозы прошлого.
До тех самых пор, пока однажды Мститель, обладающий редким могуществом и очень стойкой памятью, не нашел это место и не бросил в глубокие воды семя мести. Для убийства нет срока давности, да и что значит тысяча здешних лет для путешественников между мирами?
С тех пор прошло лет десять и семя выросло. Оно пустило мощные корни, заметно ослабив магические узы на саркофаге Охотника: вонь грядущих перемен еще не дошла до обоняния тех, кто мог понять значение подобного события, но уже заставила морщить чуткие носы тех, кто понимал толк в магии и жил неподалеку. Оно выбросило вверх ветви с неумолимой требовательностью растения, пробивающего себе путь сквозь мельчайшую трещину в камне. Семя отравило многие души обещанием власти и могущества, а сердца иных - жаждой насилия. Но плоды... плодам еще следовало вызреть. Скоро. Но не сейчас. Орел-синюха смотрел не-птичьими глазами в черные воды и с удовлетворением замечал ослабленные скрепы. Семя разбухло в воде и простерло свою поросль на половину мира. Мира? О нет, как раз именно "мира" в скорости здесь и не ожидалось.
Был ли Мститель по натуре жестоким, злым, находящим удовольствие в насилии? Совсем нет. Ему не чужды доброта, великодушие и милосердие - как он это понимал, только его понятия вряд ли разделили бы насельники Карохана. Бредущий по лугу человек не замечает катастроф под своими ногами; каждый ленивый, бездумный его шаг умерщвляет сотни букашек и хилых ростков, тянущихся к солнцу, но кто скажет, что этот человек - монстр и убийца?
Мститель не был монстром. Ну... почти не был. Некогда, в самом начале поисков Охотника его переполняли чувства и эмоции, цель манила, азарт возбуждал, долгое преследование доводило до исступления, иссушивало душу тщетой и горечью... пока в ней не осталась лишь выжженная пустыня. Он брел дальше или возвращался в место, которое иногда называл домом, или надолго оседал в чужих мирах, но незаконченное дело гнало его дальше. Время, время... Прошли тысячелетия по меркам иных планет... В конце концов он сдержал клятву, нашел Охотника, вернее, его останки, и даже не удивился тому, что тот мертв. Убит. Кровь, разумеется, требовала возмездия.
Мститель давно уже не помнил лицо отца, мертвое тело которого скрывали тяжелые воды Черного озера, но это и не имело никого значения. Честь рода требовала отмщения. Освободившись от бесконечных поисков, он надел ярмо мести совершенно добровольно: теперь она стала единственным смыслом его жизни. Только местью можно завершить начатое. А он всегда доводил свои дела до конца.
Отнятие жизни никогда не было проблемой для существа из расы Охотников. Он не испытывал ни сомнений в собственной силе и умениях, ни колебаний в необходимости завершить месть, и лишь то, что дидарх галлары были врагами незаурядными и могучими, заставляло действовать более осторожно и неторопливо, чем обычно.
Его противники некогда справились с одним из сильнейших Охотников и оставались неузнанными после его смерти, что означало их ум, силу, отличное умение защищаться, прятаться так, чтобы ни один след, будь он физический или эфирный, не привел к их убежищу. Но они были здесь, Мститель знал об этом. Частицы аромата магии дидарх галларов проникали в большинство магических действий, совершаемых в этой части мира, и при этом жестко подавляли магию изначальную, более примитивную и менее действенную, но уже готовую восстать, чтобы затребовать свое исконное право на существование. Очень кстати - для мести ему понадобится все, что можно использовать против дидарх галларов. Враг моего врага - мой друг.
Мститель собирался убить каждого из оставшихся в живых дидарх галларов, одного за другим, без сожаления, угрызений совести или радости: он не стремился к насилию, однако насилие казалось ему единственным вместилищем справедливости, единственным способом воздаяния и успокоения.
Его противники многое изменили в этом мире, но по сути своей так и остались беглецами, преследуемыми Охотником. Скрытность стала второй их натурой, осторожность въелась в их естество как неосторожный загар. Следы их деяний были повсюду, но очевидное не всегда означало то, чем казалось. Беглецы умели прятать концы в воду, в конце концов они сумели стать богами Карохана - а это что-то да значило. И усложняло задачу Мстителя.
Самым заметным свидетельством их мощи был чудовищный разлом от моря до моря, едва не расколовший континент напополам (его здесь называли Стеной или Границей), но то, что поначалу показалось Мстителю обычным сдвигом тектонических плит и неумелым перекраиванием горного ландшафта, скрывало магическое образование более высокого порядка. Было ли оно целенаправленным действием или всего лишь побочным эффектом от стремления взять под контроль силы, оказавшиеся превыше возможностей дидарх галларов, этого Мститель не знал. При всей своей мощи и умениях он не мог проникнуть через Границу до времени питался сведениями своих человеческих соглядатаев.
Холодный и равнодушный, Мститель никогда не желал быть судьей, ибо для вынесения приговора требовалось иметь в душе точное мерило добра и зла, а он сомневался, правильно ли это мерило настроено в нем самом. Он не собирался выносить приговор ни за прошлые прегрешения, вынудившие дидарх галларов бежать из собственного мира, ни за преступления против Карохана. Он вершил собственное правосудие без оглядки на справедливость более высокого порядка - она его не интересовала. Ведь если она существует, те, кто узурпировал право быть здешними богами, так или иначе заплатят за все. Только за одно преступление Мститель желал взять плату самостоятельно: за убийство своего отца, Охотника, некогда выследившего беглецов.
Отпечаток мощнейшей титанической силы горел на узах, удерживавших саркофаг, и на нитях, тянущихся далеко за его пределы: с помощью такой связи сковавшие мертвеца узнавали, не потревожено ли древнее захоронение Охотника. Однако теперь эта связь послужит им во вред, потому как Мститель намеревался по обратному следу добраться до их убежищ.
Он уничтожит здешних богов. Прочее не имело значения.