Гаал прервал его лишь однажды:
— Я не понимаю, как вы обосновываете преобразование формулы.
Селдон еще раз, более медленно, повторил свои объяснения.
— Но ведь это получилось в результате применения неправомерных социодействий.
— Неплохо, вы быстро соображаете, Дорник, и все же недостаточно быстро. В этом отношении это действие обосновано. Вот смотрите, я раскрою сейчас формулу.
Это заняло немного больше времени, и в результате Гаал покорно сказал:
— Вот сейчас я понимаю.
Наконец, Селдон сделал передышку.
— Вот таким будет Трантор через три столетия. Как вы это понимаете? А? — Он несколько наклонил голову и замер в ожидании.
Гаал изумленно воскликнул:
— Полное уничтожение! Но это невозможно! Трантор ведь никогда не был…
— Ну вот, я же вам говорил. Вы же сами видели, как мы пришли к такому выводу. Постарайтесь описать его обыкновенным языком. Забудьте на некоторое время о символах.
— Углубляя свою специализацию, Трантор становится все более уязвимым, все более беззащитным. Кроме того, он превращается в довольно заманчивую добычу. Законы, согласно которым Императоры наследуют власть, становятся все более расплывчатыми. Ожесточается борьба за власть среди аристократических семейств, люди утрачивают чувство ответственности перед обществом, — ответил Гаал.
— Достаточно. А как вы думаете, какова вероятность полной гибели Империи через три столетия в числовом выражении?
— Я не знаю.
— Но вы наверняка знакомы с дифференциацией поля.
Гаал оказался в роли испытуемого. Селдон не предложил ему воспользоваться калькулятором. Молодой ученый стал лихорадочно считать в уме и почувствовал, что покрывается липким потом.
— Около 85 процентов? — предположил он.
— Неплохо, — ответил Селдон, выпятив нижнюю губу, — и все же недостаточно точно. В действительности этот показатель равен 92,5 %.
— Так вот почему вас называют Вороном! Но в журналах я никогда не читал ничего подобного.
— Разумеется, это ведь не для печати. Разве может Империя признаться в своей слабости? Это была всего лишь демонстрация возможностей психоистории. Но некоторые из полученных нами результатов стали достоянием аристократии.
— Ничего хорошего в этом нет.