- Благодарю вас, - и, оставив мужчину заниматься своими делами - кажется, он направлялся к кофейному автомату, - она пошла, искать кабинет госпожи Камм.
В течение следующих десяти минут она побывала в семи разных помещениях, включая кабинет начальника отдела доктора Тома, и вскоре с чувством удовлетворения от хорошо выполненной работы, покинула офис Специального Бюро министерства науки.
***
Что именно делала Клара в Бюро, Герд так и не понял. Не удалось даже узнать, с кем она там встречалась и о чем говорила. Десять минут, может быть, четверть часа, но...
Около четырех - точнее сказать затруднялись даже эксперты-криминалисты, - доктор Ева Шерг начала спускать в утилизатор бумаги из своего сейфа и рабочего стола. В шестнадцать ноль девять - тут имелись показания встроенного таймера электронного замка, - она открыла бронированную дверь архива и, задействовав вручную, - в обход стандартного протокола - механизм самоуничтожения, поспешно покинула хранилище документов, не забыв при этом захлопнуть тяжелую дверь. В следующие полторы минуты пиропатроны воспламенили закачанную в помещение смесь пропана и чистого кислорода. Полыхнуло на славу: если бы не бронированные стены, в чехле из железобетона, Северная башня могла разделить судьбу башен-близнецов Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке. Но, бог миловал, вернее конструкторы системы самоуничтожения предусмотрели и это. Архив, впрочем, выгорел полностью, и никто не мог теперь сказать точно, что за документы и в каком количестве в нем хранились. Во всяком случае, Карл Вардинон намекнул, что это были очень серьезные документы, существовавшие лишь в одном экземпляре. Возможно, свет на эту тайну могли бы пролить некоторые сотрудники Бюро. Однако доктор Шерг так и не смогла ничего вспомнить. Не помогли ни гипноз, ни наркотики. Все, что было связано с архивом и работой группы "Посейдон" оказалось буквально вымарано из ее памяти и не поддавалось восстановлению, хотя во всем остальном она оставалась совершенно нормальной.
В то время как Ева Шерг расправлялась с содержимым своего сейфа и архивом, несколько других сотрудников Бюро кропотливо уничтожали документы и электронные носители, находившиеся в их распоряжении. Впрочем, если бы только это... Госпожа Камм из комнаты номер девятнадцать запустила в сервер Бюро вирус, хранившийся, по всей видимости, на ее собственной флэшке. Дождавшись, пока он закончит свою работу - а, по мнению экспертов, это был военный вирус третьего поколения, американской, английской или израильской разработки, - и, удостоверившись, что вся информация уничтожена, госпожа Камм выстрелила себе в рот из мало подходящего гражданскому чиновнику Глока-17C .
Точно такой же пистолет хранился, оказывается, и в столе начальника Бюро, но доктор Тома стрелял в висок...
1.
Роб проснулся, но лучше бы продолжал спать.
"Господи Всемогущий!' - мысль не оригинальная, зато искренняя.
Ему было плохо. Ну, то есть, плохо - слово не вполне подходящее, но другого у Роба просто не нашлось.
"Твою ж мать! " - а вот это уже по существу.
Обычно Роб от похмелья не страдал. Генетика такая. Одним словом, повезло. Однако факт налицо, и значит вчера случился такой особый день. А в такие дни, Роб напивался до бесчувствия, что с ним, похоже, случилось и на этот раз. Оставалось выяснить, где его угораздило заснуть?
Впрочем, задачка не из замысловатых. Опознать собственную постель - размеры, жесткость матраса, запах, наконец, - и характерные шумы за окном оказалось куда проще, чем справиться с треклятыми ужасами похмельного синдрома. Голова гудела, как церковный колокол, и во рту пустынные пески заносили последние следы цивилизации. Хотелось, в принципе, одного - заснуть или умереть. Но ни того, ни другого в ближайшей перспективе не предполагалось. Оставалось - жить, жить и страдать... Стараясь дышать глубоко и ровно, чтобы не "сбросить ненароком балласт", Роб все-таки приоткрыл на пробу один глаз. Правый. Но, хватило и этого.
"Господи Милосердный! Ну отчего солнце такое яркое? А где же наше Все - "низкая облачность и мелкий дождь"?! Мы где вообще находимся-то? В Королевстве или в каком-нибудь, прости Господи, Занзибаре?"
Развить мысль, однако, не получилось. Где-то рядом - буквально за своим плечом - Роб почувствовал "теплое" движение, все еще невразумительное по сути, но уже вполне узнаваемое. Что тут скажешь? Его так учили когда-то: сначала стреляй, потом думай. Глаза открылись сами собой "со всеми вытекающими". Но слезы это всего лишь чуть подсоленная вода, а вот женщины в постели, если вчера, и в самом деле, случился такой день, быть не могло. Они просто не совмещались с обстоятельствами.
Не совершая резких движений, Роб повернул голову. Процесс занял несколько томительных мгновений, но все когда-нибудь заканчивается. Так, или иначе. Этим или тем...
Первое, что удалось рассмотреть, едва проморгал, наконец, слезы, это тонкая рука. Предплечье, запястье, длинные пальцы. На подушке прямо перед ним. Рука, как и следовало ожидать, начиналась от изящного плечика, кокетливо выглядывающего из-под простыни. Дальнейшие "разведывательные действия" потребовали некоторых усилий, но были вознаграждены "захватывающим" видом на элегантную ножку, от колена и ниже, и вторую - свесившуюся с другой стороны кровати. Об остальном было легко догадаться по проступающим под простыней весьма соблазнительным очертаниям, как и о том, что женщина спит нагишом. Вопрос, какая женщина?
Едва дыша, Роб чуть сдвинул край простыни, но обнаружил лишь копну взлохмаченных каштановых волос. Лица гостьи рассмотреть не удалось. Однако по всему выходило, что в постели у него богиня. Вот только он не помнил, кто она и как здесь оказалась, не говоря уже о прочем. На самом деле по-настоящему жаль было именно воспоминаний "о прочем". Настолько жаль, что Роб даже забыл обо всех своих вопросах и недоумениях, а зря. По идее, если он вчера пил до потери сознания, то с нормальной девушкой познакомиться ну никак не мог. С ненормальной, впрочем, тоже.
Роб снова закрыл глаза, и попытался "настроиться" на гостью, но куда там! Не теперь, не здесь, и не сейчас!
"Что ж, - решил, тогда, Роб, - похоже, другого выхода просто нет. Придется подождать. Когда-нибудь все, так или иначе, прояснится, и тогда..."
Двигаясь осторожно, словно в поиске, он попытался покинуть кровать так, чтобы не потревожить спящую богиню. Тем не менее, скрытно "оторваться" не удалось. Половица скрипнула под ногой, и Роб замер, боясь даже дышать. Напрасные надежды! Женщина потянулась, просыпаясь, болезненно охнула - что, не странно, если она пила наравне с ним, - и начала ругаться. А ругалась она просто замечательно. Виртуозно и с чудесными интонациями. Роб даже заслушался, по ходу узнавая и этот голос, и эту неповторимую манеру выражения. Вернее, начал узнавать, не осознав как следует ни того, что случилось, ни последствий случившегося. А между тем, голова женщины как раз оторвалась от подушки, и ее нагота внезапно открылась Робу с такой невероятной силой, что он разом забыл обо всем. Ну, почти обо всем.