Очнувшись в камере, Харитон едва не завыл от обиды. Скорей назад, в дурацкий сон, а там прыгнуть под струи душа и глотать, глотать жёсткую, пахнущую железом воду. Потом наскоро вытереться и бежать на кухню, где ждёт налитая до самых краёв тарелка супа. Суп жирный, на кастрюлю пошла целая банка тушёнки, суп густой, с кубиками картошки, с морковочкой и разваренным луком. Сейчас он и варёный лук съел бы с восторгом! Склизкие макаронные звёздочки или разбухшие вермишелины, похожие на варёных глистов… да мало ли на что они похожи, зато они глотаются сами собой, только успевай ложкой грести. И главное, не забыть взять добавки. Но нет, эти твари разбудили его в самый последний миг.
Харитон смочил горло глотком воды, привычно вылизал тарелку. Конечно, это не раскисшие макароны, которых так захотелось после безобразного сна, но всё же какая-то еда. Допил воду из большого стакана, кинул на язык таблетку и захлебнул из малого. Свернулся на топчане, мечтая, что сон продолжится.
Сна не было ни в одном глазу. Вместо обеда вспоминались новые этапы дрянной жизни, представленные тюремщиками. Казалось бы, ниже опускаться некуда, но, нате вам, работа на заводе уже кажется сияющей вершиной по сравнению с должностью мусорщика. И дряно, и погано, и возможностей подработать никаких. Думал ли, что придётся собирать банки, которые прежде небрежным щелчком отправлял на обочину?
И как его угораздило сойтись с Анной? Она же старуха, лет, наверное, на пятнадцать старше его, и на морду страшна, как атомная война. Сын у неё почти взрослый, хорошо хоть во сне он не появился. Прежний муж Анны работал на лесоповале, не то трелёвщиком, не то чикировщиком. Работа спокойная, это вальщики, случается, гибнут, а он-то смерть где нашёл? И быть бы Анне матерью-одиночкой, но она неясным случаем захомутала Харитона, и хотя пожениться они не могли, с Людкой-то Харитон так и не развёлся, но жизнь Анна наладила семейную, выпутаться из которой не получалось, да и не больно хотелось.
Харитон затряс головой. Да ну, не было этого и быть не могло. Это тюремщики насылают видения, смеются над ним, подлюки. Но он ещё покажет, как надо жить.
Уснуть и пообедать, хотя бы во сне, не удалось. Извалявшись без толку, Харитон понял, что ни хавки, ни воды не получит, пока не отработает урок в известковой штольне. Кряхтя и постанывая, поднялся, прошёл в забой. Первые удары были немощны и нерезультативны, потом втянулся в работу, на пол посыпалась крошка, в глаза полетела пыль. Обстучал ступеньку, взгромоздился на неё, начал обрабатывать нависающий свод. Всё выше, и выше, и выше, на целых двадцать сантиметров.
Устал, решил, что на сегодня достаточно. Из большого стакана сумел добыть каплю воды, которой не хватило даже, чтобы смочить рассохшийся язык.
Свернулся на топчане наподобие сдохшей собачонки и, наконец, уснул.
— Слептов Харитон, — проговорил Харитон в окошечко, хотя кассирша, конечно, знала, кто он такой, и зарплату выдавала, не требуя документов. Но на этот раз денег не оказалось.
— Ваша зарплата уже получена, — объявила кассирша.
— Как? Кем? — возмутился Харитон.
— Вашей женой. От неё заявление было, что вы денег в семью не приносите, всё пропиваете. Вот директор и распорядился зарплату выдавать под расписку ей, — кассирша показала ведомость, где напротив Харитоновой фамилии стояла аккуратная подпись Анны.
— По какому праву?! — взвыл Харитон. — Она и вовсе мне не жена, так, сожительница. И она ещё будет на мои денежки жировать? Я не согласный!
— Вот уж не знаю, жена она вам или кто ещё, но только у вас каждый месяц по четыре, а то и пять прогулов: после аванса и после зарплаты. Директор сказал: не бросите пить — уволят по статье. Покрывать вас больше никто не будет.
— Я один на весь город! Без меня не обойдётесь!
— Ну-ну… Это «Скания» одна на весь город, а на ваше место — семеро в шляпах. Так что скажите спасибо жене, или кто она там. Директор сказал, что работаете вы до первого прогула. И чтобы пьяным никто вас на машине не видел.
Побитым псом Харитон вышел из управления Спецтранса. И, как специально, встретился с Анной, которая не иначе как поджидала его.
— Деньги давай, — мрачно потребовал Харитон.
— Харчик, я же тебя по-хорошему просила…
— И не смей меня так называть!
— Хорошо, не буду. Но ведь я тебя по-хорошему просила: поедем, закодируешься, и всё у нас будет прекрасно.
— У меня и так всё прекрасно. Я и вовсе не пью.