— На деревню, стало быть, поедешь? — Отец не собирался отговаривать Ричарда. Во-первых, понимал, что сие бесполезно, во-вторых, если уж хочет, пусть едет. Вон, собственная Торвальда тетушка сорок лет тому уехала на деревню и была весьма счастлива на собственной ферме.
Свинок растила.
Коровок держала. И при случае радовала Торвальда и племянников свежим маслицем и солонинкой. Быть может, и вправду этому неугомонному на свежем воздухе лучше будет? Упыри упырями — дело-то житейское, но, глядишь, встретит какую селянку, осядет.
Остепенится.
И Ричард, к немалому своему удивлению, получил помимо матушкиных слез отцовское благословение, пару дружеских подзатыльников от старшего и младших братьев, со старшим ростом сравнявшихся, а заодно и долю от семейного дела — сто сорок пять золотых. Этого, вкупе с тем капиталом, который удалось собрать на рефератах, хватило не только на новые сапоги из кожи виверны и горный плащ, но и на сумку с минимальным необходимым инвентарем, включая ритуальный кинжал. Кое-что Ричард и сам добыл, благо императорский диплом позволял ему реквизировать бродяг и висельников на нужды науки… в общем, к новой жизни он был готов.
Нельзя сказать, что жизнь эту он полюбил всей душой и всецело смирился со своим положением, скорее уж принял его как временное обстоятельство. Честолюбивые мечты никуда не делись и со временем преобразовались в не менее честолюбивый план, реализовывать который Ричарду предстояло в гордом одиночестве, поскольку в Гильдии некромантов Ричарда, мягко говоря, не поняли.
Что ж… он готов был обойтись и без помощи Гильдии.
Он справится сам.
Я лежала.
Вот просто лежала. Над головой разлилось небо, ярко-синее, но какого-то неправильного оттенка, не в берлинскую лазурь, а с прозеленцей, для обыкновенного неба вовсе не характерной.
Под руками было что-то мягкое.
Трава?
Откуда трава?
Я повернула голову набок, убеждаясь, что осязание меня не обмануло. Трава. Обыкновенная. С пушистыми метелочками мятлика, с сизоватыми тонкими стеблями овсяницы, с незабудками хрупкими, что выглядывали из травяных косм.
И вьюнок есть.
И… кажется, люцерна.
Я моргнула. И на всякий случай ущипнула себя за руку. Было больно, а значит, я не спала. Хотя, конечно, заснуть на пороге смерти было бы несколько… чересчур?
А может, я все-таки умерла?
И попала… куда?
В рай?
Я села.
Огляделась.