Но и в этом, думаю, леди может сбиться с пути?
— Сочувствую.
— Не могли бы вы сказать, — я поскребла зудящей пяткой о камень, — где я нахожусь?
— Каренейский тракт, — любезно ответил эльф.
— И куда он… ведет?
— К Каренеям.
Логично, если подумать. Еще бы понять, что такое эти их Каренеи.
— И далеко еще…
— Полторы сотни миль, полагаю…
Зараза ушастая! Говорит и улыбается. Любезненько так. Всем видом своим демонстрируя, что премного счастлив ответить на мои вопросы. Полторы сотни миль… это много. Подозреваю, это очень много… подозреваю, это непреодолимо для одной конкретной особы, которая через десяток миль ляжет и тихо доумрет на обочине, раз уж сразу упокоиться не решилась.
И, наверное, мое отчаяние было столь явным, что эльф протянул руку:
— Но мы будем рады доставить вас…
— В Каренеи? — жалобно поинтересовалась я, не представляя, что мне в этих Каренеях делать.
— Куда скажете. Через миль двадцать будет Ормс, маленький городок, но в нем есть почтовик, да и городская управа, в которой вам помогут. Если хотите…
Я хотела.
И пусть вид механического монстра внушал определенные подозрения, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Получасом позже я, умывшаяся — к моему удивлению в прицепном вагончике наличествовал водопровод и даже ванна имелась, мраморная, на золоченых львиных лапах поставленная, — сидела за столом.
По правую мою руку устроился Тихон, который ради внеурочного чаепития соизволил отереть копоть и надеть свежую рубаху. Как свежую… относительно предыдущей, скомканной и отправленной им в ящик с грязным бельем, вполне себе свежую. Но вот на рукавах ее виднелись жирные пятна. Воротничок торчал как щенячьи уши, а пара пуговиц исчезла. Притом рубаха была клетчатой, из какой-то плотной и по виду теплой ткани.
— Прошу извинить мой внешний вид, прекрасная лайра. — Тихон спешно закатал рукава. — Но, увы, к моему величайшему прискорбию, за последние триста миль мы не встретили ни одной швейной мастерской.
И не только ее.
Прачечные, судя по всему, им тоже не попадались. Взять хотя бы скатерть. Льняная. Белоснежная. С тонкой вышивкой. И пятнами от чая, вишневого компота и соусов… пятна застирывались, но, похоже, не слишком старательно.
Многоуважаемый Гренморт лишь вздохнул.