— Вот они.— Таксист посмотрел на Фицсиммонсов и робко улыбнулся.
— Им нужно будет явиться для дачи показаний,— сонным голосом сообщил лейтенант.
— Господи,— сказала Элен.
— Затем состоится слушание дела, на котором свидетели также должны присутствовать...
— Господи,— снова сказала Элен.
— Потом суд.
— Господи.
— Вот так,— продолжал лейтенант, зевая,— готовы ли вы пройти все это?
Дело в том,— печально ответил таксист,— что он без всякого повода ударил меня по лицу! Он оскорбил меня! На это есть закон. Не может человек ударить другого человека на улице города и остаться безнаказанным! — Стараясь, чтобы все это поняли — Фицсиммонсы, лейтенант, Пидгиэр,— таксист отчаянно жестикулировал.— Человеческое достоинство! Справедливость! Понимаете? За свои действия нужно отвечать! Это очень важно...
— Я нервный,— перебил его Раск.— Хочешь — можешь меня ударить!
— При чем тут это,— сказал таксист.
— Мистер Раск извиняется,— говорил лейтенант, потирая глаза.— Он предлагает вам десять долларов. Добиться суда над этим человеком — дело долгое и трудное, на это уйдет куча денег налогоплательщиков! Кроме того, вы отрываете от дела занятых людей. Какой в этом смысл, сами подумайте!
Таксист медленно поскреб ногой по грязному полу, потом грустно, безнадежно поднял глаза на Фицсиммонса. Фицсиммонс посмотрел на жену, которая бросала вокруг свирепые взгляды и не переставала громко топать ногой. Фицсиммонс снова посмотрел на таксиста — тот стоял перед столом лейтенанта, маленький, потрепанный, с буйной седой шевелюрой над странным, искаженным лицом, с мольбой и отчаянием в глазах. Фицсиммонс беспомощно пожал плечами.
Таксист ссутулился в своем старом пальто, и устало покачал головой, брошенный всеми перед скалой закона вместе со своими принципами.
— Ладно,— сказал он тихо.
— Держи.— Раск с непостижимой быстротой извлек десятидолларовую бумажку.
Таксист оттолкнул ее.
— Убирайтесь,— сказал он, не поднимая глаз.
По дороге к Адели Лаури никто не разговаривал. Пока Фицсиммонсы выходили, таксист сидел, глядя прямо перед собой. Элен подошла к двери и позвонила.
Фицсиммонс молча протянул деньги.
Таксист покачал головой.
— Вы были очень добры,— сказал он.— Забудьте об этом.