Десантник в последний раз затянулся, затушил бычок и сунул его за ручку стоп-крана, сделал пару глубоких вдохов осеннего ночного ветра, что рвался в битое стекло и произнес:
- Хватит. Сыт я армией, по самые гланды. Долг отдал и баста! Теперь другая жизнь начинается!
Он улыбнулся неведомо чему и поблагодарил Сергея:
- Спасибо за курево. Извини, утром моя станция, так что я спать.
Уже стоя в дверном проеме, Захар вдруг обернулся и подмигнув, произнес:
- Невеста меня дома ждет, живого и трезвого!
И закрыв дверь, исчез в сумерках сонного плацкарта. Сокольских задумчиво докурил вторую сигарету до самого фильтра и долго еще смотрел в окно, в проносящуюся грохочущую сырую темноту.
17 октября 2005
Первая городская больница
Уведомление
«Настоящим сообщаем, что не смотря на оказанную медицинскую помощь, от полученных во время автокатастрофы травм, несовместимых с жизнью, Ваша супруга, Доцко Ольга Игоревна, в 17.32 по Киевскому времени, скоропостижно скончалась. Персонал больницы г. Донецка приносит Вам свои глубокие соболезнования. Как ближайший родственник, тело Доцко О.И. Вы можете забрать с 9.00 до 14.00 во втором отделении городского морга, по адресу...»
5 ноября 2005
Районный военный комиссариат
Заявление
Я, Доцко Захар Николаевич, гвардии младший сержант аэромобильныхх войск Украины, прошу принять меня на воинскую службу по контракту. Формуляр личных данных, к заявлению прилагаю. P.S. Против службы в «горячей точке» не возражаю.
Доцко З.Н.
Сентябрь 2005 года
Сергей прислушался, где-то в глубине вагона тренькала гитара. Потом раздался сухой кашель, рядом заплакал ребенок, послышался голос матери ласково успокаивающий свое дитя. Спустя пару минут Птица услышал песню. Незнакомую, но слова были о Чернобыле и Сергей напрягся, вслушиваясь в голос поющего.
Не «бубонная зараза»,и не СПИД, и не чума, Но уводит эшелоны из Чернобыля страна, Провожают семафоры, тех кто жив, в последний путь, Кто еще пока не умер, тот умрет когда-нибудь... Здесь и запахи другие, и другие небеса, И с лица природы каплет, зараженная слеза Треск дозиметра, как эхо погребального костра, За ошибки человека платит мертвая земля. Жизнь лампадой тихо тлеет, слышишь? - ангел твой поет! Жертвы «атома» уходят, все быстрей из года в год, И бетон беду не спрячет, и «колючкой» не запрет, Воском свечка в церкви плачет, - отпевание идет. Нет урока для державы, лучше чем мильон смертей, Оглянитесь, право-слово, посмотрите на детей. Тех, чьи семьи потеряли, и кормильца и отца, Тех чье сердце оказалось, не из стали и свинца... Радиации пылинки,- костей напильники, Черно-белые картинки, могильники...» Птица дослушал, потом свесился с койки в проход и попытался разглядеть лицо игравшего. Тот сидел где-то в середине вагона и из-за соседних полок можно было видеть только рукав старой камуфлированной куртки. Пальцы, поддерживающие гриф ловко зажимали струны на ладах, но голоса было уже не разобрать. Певец что-то тихо говорил, тюкали эмалированные кружки, да не умолкая плакал ребенок.
Через три часа, Сергей собрался и протолкавшись сквозь узкий «штрек» вагона вышел к дверям тамбура. Там уже столпился народ, состоящий в основном из пенсионеров с рюкзаками, тележками и разнообразным садовым инструментом. Прямо пред Птицей расположился пожилой мужчина, одетый в серый пиджак, брюки и осенние ботинки на толстой подошве. В левой руке он держал дерматиновую овощную сумку и почему-то строгий черный дипломат, казавшийся на ее фоне довольно нелепым, а правой отстукивал замысловатую дробь по рифленой стенке дверного проема. Судя по аккуратно выбритому канту затылка и удивительно прямой спине - бывший военный. - Извините, - обратился к нему Сергей, чтобы не задавать это вопрос на перроне, - до пансионата автобус во сколько отходит? Одна из стоявших впереди женщин, немедленно обернулась и ответила:
- Да после обеда, не ранее. - Извиняю. По расписанию в четырнадцать ноль-ноль, - не оборачиваясь, поправил «военный», и тут же добавил, - но на деле, как дачники набьются, так и отправится. Слово «дачники» он умудрился взять в незримые кавычки, вложив в него, какой-то снисходительный, насмешливый оттенок. Несколько человек из «дачников» обернулись и неприязненно «зыркнули» на говорившего. Проводница лязгнула открываемой дверью, и народ, как десант из «вертушки», посыпался на платформу. Сергей вышел в город и, сориентировавшись по толпе, направился к автобусу. Спустя двадцать минут, старенький ПАЗик, укомплектованный своими пассажирами, глухо «пердя» и чихая, увез Птицу от железнодорожной станции к той цели, ради которой он и предпринял свое рискованное путешествие.
Сентябрь 2005 года.