Именно это, боюсь, и произошло.
— Ты лучше объясни, что ты здесь делаешь и почему потрошишь мой сейф? Не промедол же тебе нужен, в самом деле. Подозреваю, что этого добра и у вас в институте навалом… Ладно, не волнуйся, милицию не вызову. Лучше садись в кресло и расскажи мне все, а я чай заварю — сестра, увы, уже ушла. Кстати, вполне мог на нее нарваться, она иногда тут до ночи за компом сидит.
Мне ничего не оставалось, как принять приглашение Ильи. Видимо, пришло время поговорить с ним начистоту. Илья аккуратно закрыл и запер сейф, положил ключи от него на место, забрал ключ от кабинета и вышел, явно для того, чтобы отдать его вахтеру.
Он вернулся через пять минут, катя перед собой поднос с чайными чашками, сахаром и прочим, необходимым для чаепития. Я же провел это время в полной прострации, ничего не соображая и ничего не обдумывая.
— Хорошо, пей чай, приходи в себя и рассказывай. У меня ведь наметанный глаз: я уже в прошлый раз догадался, что твои визиты ко мне имеют какой-то скрытый смысл и что самого главного ты не договариваешь. Я, конечно, никак не ожидал того, что произошло, но и не чрезмерно удивился, увидев, что ты делаешь. И знаешь, поскольку ты явно не псих, по крайней мере не клинический, я буду настаивать, чтобы ты объяснил мне, в чем дело. За шпиона ты меня принимаешь, что ли?
«Делать нечего, бояре», — подумал я и рассказал Илье все как на исповеди или на том же психоанализе, к тому же теперь я был уверен, что Илья не имеет никакого отношения к «делу о хищении психоделика» и мог скорее рассчитывать на его помощь, чем на препятствия с его стороны. Закончив, я в изнеможении, смешанном с облегчением откинулся на спинку кресла. — Уф-ф-ф!
— Я не ел мыла! — довольно патетическим тоном воскликнул Илья.
— Чего?
Неужели я ошибся, и он вор-зомби, теперь обнаруживающий признаки безумия?
— Да это из одного старого «Фитиля». Там одному бедолаге приснилось, что соседи по коммуналке поймали его, будучи уверенными, что он украл и съел общественное мыло, и теперь собираются разрезать ему живот, чтобы извлечь похищенное.
— A-а, — с облегчением произнес я.
— Теперь и ты это понял?
— Да, увы. И сожалею, что устроил весь этот цирк, так ничего и не выяснив. Что посоветуешь?
— Понимаешь, кража препарата есть факт, и тут уж ничего не попишешь. Всю эту вашу мистику с Христами — Анти-Христами я и вообще бы отмел с порога, если бы не некоторые обстоятельства, действительно странные. Это наваждение с каббалой и саббатианством, например, которому и я подвергся… Кстати, учти, что в тот день я по лестницам в институте не бегал, а Андрея встретил внизу у зеркала, это он что-то перепутал. Подозреваю, что мы столкнулись с мощным и просто мистическим по характеру гипнотическим воздействием. И у тебя, и даже у меня что-то в памяти и в способности суждения в пределах, так сказать, поля «дела о хищении психоделика» заблокировано, и заблокировано весьма основательно. Я чувствую, что отгадка совсем на поверхности, но эту поверхность от моего ума отделяет совершенно непробиваемый слой льда… А значит, дело-то весьма серьезное, тут вы правы. Судьбы мира или нет, но это не шуточки, ясно вполне. Помнится, ты говорил, что скоро у тебя психоделическая практика?
— Да, в следующую среду.
— Это просто здорово! Почти не сомневаюсь, что психоделик снимет блокировку и после этого эксперимента ты переживешь настоящее сатори, а истина откроется тебе во всей ее простоте. Но готовься к очень серьезным и неприятным переживаниям. Блокировка будет сопротивляться, а твое сознание — пробивать ее. Это противоборство, несомненно, создаст весьма острые психологические коллизии и мучительные ощущения и образы. Так что крепись и мужайся! А пока ничего не предпринимай, пей витамины, гуляй перед сном, выброси все из головы и отдыхай.
Мы поговорили еще с полчаса на разные абстрактные темы; я заверил Илью, что его идея о переоценке грофовского учения о базовых перинатальных матрицах меня заинтересовала вполне «всерьез и надолго», и на этой ноте мы отправились домой. Вахтер на выходе даже не взглянул на меня. С легкой иронией я подумал, что, вероятно, он выдаст мне ключ и в следующий раз. Илья проводил меня до дома, напомнил, что вернет свой долг на будущей неделе («А заодно и узнаю, как твоя практика прошла»), на чем мы и распрощались. Из дома я позвонил Анатолию, рассказал ему все и получил его благословение на отдых и подготовку к психоделическому эксперименту. Настроение у меня заметно улучшилось, паранойя, навеянная поисками злодея, улетучилась, и я со спокойной совестью предался простым семейным радостям, полазал по интернету и в хорошем настроении отдался богу Морфею.
Если же вам интересно, что произошло потом, читайте интерлюдию, а потом уже следующую главу.
Интерлюдия девятая (Самая важная из всех!)
В среду 25 июля в половине третьего пополудни я переступил порог психоделической лаборатории и оказался во власти Вячеслава Сидоровича Ходокова и молоденькой лаборантки Юли. Прежде всего меня переодели в просторный больничный халат, прослушали, сделали электрокардиограмму и измерили кровяное давление. Последнее оказалось несколько повышенным, но я заверил Ходокова, что для меня такое давление вполне нормально. После соответствующих записей в моей карточке, Ходоков усадил меня в удобное кресло и завел разговор непосредственно о практике.
— Итак, вы, дорогой Константин Владимирович, выбрали грибочки… Псилоцибинчик, значит… Очень хорошо. Скажите, в каком виде грибочки вы предпочитаете: натуральные сушеные, порошочек или вытяжку с водичкой?
— Всегда просто ел сушеные. Но, пожалуй, попробую вытяжку. Наверно, эффективнее?