А что, если Вестерн знал о звонке Патриции Карфаюс и постарался обесценить ее слова?
Так или иначе, а отказывать Вестерну Карфакс не собирался. Слишком большое любопытство вызывал у него МЕДИУМ. Ему охота самому посмотреть, что это за штука. А денег, чтобы оплатить трехчасовой сеанс МЕДИУМа, ему вовек не заработать.
Но прежде чем перезвонить Вестерну, он все же дождется звонка Патриции. Возможно, он и вообще не станет звонить до позднего вечера. Ему бы не хотелось, чтобы у Вестерна сложилось впечатление, будто Гордону невтерпеж.
По правде говоря, сказал он себе, его пугает сама идея усесться перед МЕДИУМом.
Он услышал, как возле его дома притормозила машина. Минутой позже хлопнула дверца Спустя несколько секунд послышался дверной звонок.
Карфакс скорчил рожу и поплелся к входной двери. После лекции от звонков и посетителей отбою не было. Пришлось сменить номер телефона на незарегистрированный и повесить на двери объявление. «ПРОСЬБА НЕ ТРЕВОЖИТЬ. ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ ОСТАВЬТЕ ПИСЬМЕННОЕ СООБЩЕНИЕ». Но люди большей частью не обращали на надпись никакого внимания.
Открывая дверной глазок, он внезапно вспомнил частного детектива, который заглянул в замочную скважину и получил струю азотной кислоты в глаз. Этот человек был приятелем Карфакса; им даже довелось расследовать несколько случаев совместно.
Но Карфакс-то в очках, так что никакая кислота его глазам не страшна. Он с усмешкой покачал головой, говоря себе, что год от года становится все большим параноиком, и приник к глазку.
Женщине было около тридцати. Хорошенькая женщина — хотя нос и длинноват немного и от его крыльев к уголкам рта протянулись морщинки. Ее рыжевато-каштановые волосы коротко подстрижены и вьются от природы — хотя с уверенностью, конечно, сказать трудно. Привлекательные округлости ее фигуры облекает слегка помятое белое платье.
И тут он понял, отчего решил, что волосы у нее от природы кудрявые. Он видел ее и раньше, хотя и не во плоти.
Он распахнул дверь и увидел рядом с женщиной два чемодана.
— Ты мне вроде позвонить собиралась, — сказал он. — Ладно уж, заходи.
Патриция Карфакс выглядела молодой копией своей матери Только волосы у нее были посветлее, нос покрупнее, синие глаза потемнее, а ноги гораздо длиннее, чем у матери. И на лице ее матери никогда не было такого загнанного выражения.
Карфакс шагнул к ее чемоданам.
— Когда мы войдем в дом, — очень тихо произнесла Патриция, — пожалуй, лучше сначала радио включить, а уж потом разговаривать Возможно, твой дом прослушивается.
— Вот как? — сказал он, поднял чемоданы и последовал за ней в дом.
Он поставил чемоданы и запихал в стереоустановку пять долгоиграющих Бетховенов Под грохот «Героической симфонии» он жестом пригласил Патрицию пройти за ним на веранду. Бетховен продолжал вносить в мир красоту и обезвреживать прослушивающие устройства — если таковые имелись.
— Я кофе принесу, — сказал он. — Сливки, сахар?
— Нет, спасибо, я предпочитаю черный, без примесей.
Вернувшись из кухни, Карфакс поставил на маленький столик рядом с Патрицией ее чашку и блюдечко, потом свой кофе — также черный — и пододвинул свой стул поближе.
— За тобой следили?
— Не думаю, что со мной кто-то был в самолете… я хочу сказать, никто не следил. Если бы он за мной следил, то расправился бы со мной раньше, чем я сюда добралась.