В одно из восхитительных воскресений начала октября, когда над желтыми и багряно-медными листьями проглядывает чистейшая синева неба, на бетонном шоссе, тянущемся вдоль полинявшего склона горы Верешхедь, остановилась белая «Лада».
Ее водитель, невысокого роста, коренастый человек с костистым лицом, вышел из машины в одной заправленной в брюки рубашке, поежился от холода и, достав из машины пиджак, надел его, потом осмотрелся. Дорога, на которой он остановился, отделяла заболоченный участок Мертвого рукава от подножья горы; по ее склону громоздились освобожденные от тяжести плодов виноградные лозы с побуревшей листвой, а между ними — винные погреба и давильни с обшарпанными оштукатуренными стенами и покрашенными в зеленый цвет дверьми. Кое-где виднелись и жилые дома, но их было немного. Виноград повсюду уже убрали — это подтверждала и царившая над склоном тишина: не слышно было ни гулкого звучания бочек, ни веселого позвякивания ведер, ни оживленных восклицаний. Виноградники словно вымерли; только неумолчно чирикали облепившие их скворцы.
Мужчина в нерешительности постоял немного, потом двинулся по направлению к приземистому домику из красного камня. Он вошел в ворота и уверенно стал подниматься по выщербленной каменной лестнице. Прежде чем позвонить, остановился перед входной дверью и прислушался. Гудела стиральная машина, визжали дети, мяукала кошка. На его звонок открыла женщина лет тридцати пяти — сорока с заплетенными в косу и собранными в пучок густыми светлыми волосами и бледно-голубыми глазами. Губы капризно надуты. Такое выражение бывает у обиженных детей или у не состоявшихся кинозвезд. Правильные черты лица позволяли думать, что когда-то женщина отличалась красотой; теперь же было заметно, что она сильно похудела, из-за чего стали глубже морщины, да и сама она выглядела какой-то поблекшей, как рождественская елка в январе.
Посетитель тщательно обтер ноги о половичок, лежащий на желтой каменной плите, но женщина не распахнула дверь, а только слегка приоткрыв ее, спросила бесцветным голосом:
— Вам кого?
— Да. А вы кто?
— Я капитан полиции Денеш Тоот.
— Словом, вы пришли в связи с этим?..
Мужчина кивнул. Женщина в нерешительности отступила на шаг и сделала приглашающий жест.
— Входите.
Они вошли в просторную кухню, размеры которой говорили о том, что архитектор, планировавший ее, считал это помещение самым важным в доме. Все четыре стены были обшиты сосновой доской; на застекленных полках выстроились хрустальные вазы, фарфоровая посуда. За большим дубовым столом, стоявшим в углу, могло уместиться за трапезой, по крайней мере, десять человек, хотя вокруг стола стояло только шесть стульев.
— Не сердитесь, что я пригласила вас в кухню, но в доме повсюду беспорядок — я как раз только что занялась уборкой. Уже что-нибудь удалось выяснить?
— Предварительное следствие закончилось, определенные результаты имеются.
На лице женщины впервые промелькнула слабая улыбка.
— Иначе говоря, это означает, что ничего не выяснено?
Капитан полиции покачал головой.
— Что случилось с вашим мужем, мы действительно не знаем, но у нас есть кое-какие соображения, которые могут послужить основой для дальнейшего расследования.
— Это мало что дает моим детям и мне. Детям нужен отец, а мне — муж.
— Я и пришел, чтобы помочь вам, — капитан вдруг покраснел, словно спохватившись. — Словом… мы попытаемся все выяснить, но для этого необходима и ваша помощь.
Варгане с неудовольствием спросила:
— И чего же вы хотите? В свое время я все рассказала вашим коллегам.
— Меня интересует не то, что вы тогда рассказали — я прочел это в протоколах. Все-таки вот уже два месяца, как человек бесследно исчез… Такое ведь нечасто случается.