Как выжил, до сих пор не понимаю. Но когда казаки везли меня в расположение наших частей, начинающих отход по всему фронту, мне привиделся абсолютно седой казак в простом потертом чекмене. Мне казалось, что я сижу посреди пустыни, вокруг никого и ничего, постоянно хочется пить, а голова окровавлена и каждое движение вызывает нестерпимую боль. Вдруг, рядом возникает этот человек и, присев прямо на песок, заглядывает в мои глаза и спрашивает:
- Что, внучок, и твой час пришел?
- Да, - отвечаю я, хочу встать, а ноги не слушаются.
- Это ты зря. Тебе еще жить и жить.
- Как же жить, когда я умираю?
- Это ничего. Сейчас я тебя подлечу, и смерть отступит.
Старик кивнул и провел рукой по моей голове. После чего кровь перестала сочиться, а головная боль ушла.
- Как это? - удивился я, и тоже провел рукой по голове, потом посмотрел на ладони и они оказались чистыми.
- А вот так, - усмехнулся седой казак. - Я тебя спасаю, а за это ты должен продолжить службу на благо своего народа и, может быть, помочь ему из той кровавой каши, что сейчас заваривается, выбраться с меньшими потерями.
- Ну и шутник ты дедушка. Службу я продолжу, а вот насчет народа это ты загнул. Я далеко не герой, а ты говоришь про такое дело, которое только богатырям по плечу. Как народу помочь, когда тысячи лучших умов российских, политиков, генералов и ученых, не знают, что делать и как быть? Да и сама революция такое дело, что никогда точно не определишь, кто прав, а кто виноват.
- Ты все поймешь, обещаю, и предназначение свое выполнишь, - старик улыбнулся, и добавил: - Ты просто живи по чести, и иди, куда тебя сердце зовет.
После этих слов седой казак исчез, а я очнулся в военном госпитале Тифлиса и узнал, что десять дней был без сознания. Врачи говорили, что шансов выжить у меня практически не было. Однако я не просто выжил, но и выздоровел. Хоть и придется теперь всю оставшуюся жизнь волосы на одну сторону зачесывать. А еще доктора утверждали, что меня должны мучить постоянные головные боли, а я чувствовал себя вполне неплохо и быстро шел на поправку. Правда, надо признать, с ногой, не все ладно. Но это ничего. Кости не задеты, а мясо нарастет.
Когда окончательно оклемался, долго размышлял над странным происшествием и встрече с седым казаком. И в итоге, ради своего душевного спокойствия, решил, что меня посетила галлюцинация. Говорят, при большой потере крови такое случается, и ничего удивительного в этом нет. Просто игра подсознания, временное помрачение рассудка и не более того...
Неожиданно, раньше положенного срока, в палату вошел Петр Петрович Евстафьев. Милый сухонький старичок с крепкими руками, хирург от бога и человек, который, как выяснилось, в свое время, будучи прикомандирован к действующему против хивинцев и бухарцев корпусу, еще дядю моего оперировал. Вид у Евстафьева был чрезвычайно серьезный, и он, присев рядом со мной, спросил:
- Ну-с, батенька, как вы себя сегодня чувствуете?
- Неплохо, - ответил я. - Передвигаюсь спокойно, голова не кружится, нога не болит.
- Это замечательно, потому что пора вам покинуть наше заведение. Причем, чем быстрее вы это сделаете, тем для вас будет лучше.
- Что-то случилось, Петр Петрович?
- В городе беспорядки, солдаты начинают убивать офицеров. Относительный порядок сохраняется только в центре города и на вокзале. Однако уже завтра утром последняя крепкая воинская часть покинет Тифлис, и вот тогда-то мародерам будет раздолье. Поэтому, хоть и стоило бы вам еще недельку-другую под присмотром врачей побыть, уезжайте батенька. Дома долечиваться станете.
- Я уеду, а как же вы?
- Ничего. Врачей и медсестер не тронут. Офицеры госпиталь покинут. Благо, их сейчас немного, всех тяжелых в Россию отправили. А рядовые чины за нас заступятся.
- Удачи вам, - сказал я, вставая с кровати и вынимая из-под подушки верный «браунинг».