Только начали закусывать, верещит сотовый телефон. Знаменский берет трубку.
— Слушаю. Ну?.. Ну?.. Да вы что, ребята, очумели? В кои-то веки я сел выпить со старым другом. Это все прекрасно подождет до утра, — он принимается за еду. — Саша, наливай.
— Обязательно. Все сказочно вкусно.
— Вы просто соскучились до русской кухне, — улыбается Маргарита Николаевна.
— Вторую за Зиночку, царствие ей небесное, — поднимает рюмку Пал Палыч.
Пьют не чокаясь.
— Сашенька, как вы там живете? — спрашивает Маргарита Николаевна.
— Неплохо, Маргарита Николаевна. Только скучновато. Чего-то в людях не хватает. В отношениях. Трудно определить… Дайте мне еще черного хлебушка, — он с наслаждением нюхает ломоть.
— Как вам мама показалась?
— Для своего возраста отлично.
— А как Аня? Прижилась во Франции?
— Нормально. Вот за что я Интерполу благодарен — это за нее. Мне перед назначением велено было жениться. Я взял под козырек и женился. И до того удачно — не нарадуюсь!
— Разве вы не были давно знакомы?
— Были знакомы. Был роман, такой вялотекущий, с перерывами. Только Бог меня надоумил сделать предложение именно ей. Грешным делом, были варианты.
— Сыну сколько уже?
— Четыре. Сейчас фотографии покажу, — Томин лезет в карман пиджака, висящего на спинке стула, пускает по рукам фотографии жены и сына.
— У всех ребятишки, один Павлик бобылем. Я уже не жду, — сетует Маргарита Николаевна.
— Почему это, мать, ты не ждешь? А я, может, намерен. Седина в бороду — бес в ребро.
— Вы выпейте за беса в ребро, — говорит Маргарита Николаевна. — А я пойду запускать пельмени.
— Пельмени! — стонет Томин. — Паша, я заночую?
— Конечно.
— Тогда можно расслабиться, — Томин доливает себе и Пал Палычу.