Август-месяц. Тучи комаров. Солнце по ночам касается кромки леса.
— Сядут сейчас.
— Откуда знаешь?
— Я там садился. Дважды.
Катерок и вправду сел на мель, фигурки замельтешили, кто-то полез в воду…
— Давно ты здесь?
— Второй год.
— Не скучно?
Он пожал плечами:
— А тебе?
— За пару недель не соскучишься.
— Время — субъективная категория.
Огромный пес бродит по кромке отлива, расшвыривает плавник, выискивает дохлую рыбешку.
— Как его зовут?
— Тимур.
— Почему?
— Потому что хромой. Злой, хромой из средней истории, — улыбается Артем.
— Ага, ты еще помнишь пионерскую классику.
— Я много чего помню. Вот, например: мужчина и женщина. Его несет в порог, она бегом продирается по берегу. Срывается вниз, в реку. Пытается удержаться за осклизлое бревно. Гнилая деревяха выскальзывает из рук, выскакивает на струю и застревает ниже по течению. Мужчина тормозит на этой деревяхе, женщина тонет в бочке… жизнь за жизнь.
Он рассказывает медленно, взгляд в упор — вызов зверя.
Мурашки по коже: это же мой прошлогодний сон. Тот самый, который положил начало моим североморским приключениям. Не было бы сна — ничего бы не было. Неодолимое влечение на страх — так наверно загипнотизированная птица лезет в пасть удаву… сами мы делаем свою реальность — или привлекаем ее своим сумасшествием, как запах свежей крови привлекает хищника?
Откуда Артем знает мои сны?