«Это могло послужить неплохим сигналом», — подумал человек.
Затем ему пришло в голову другое. Если бы он сумел оказаться после смерти в костре, то крысе не удалось бы воспользоваться плодами победы.
«Но это не было бы честно, — сказал себе человек с легким сердцем. — Это было бы шулерством…»
Крыса исчезла. Очевидно, она забралась в какую-нибудь расщелину, чтобы спрятаться от жара и бушующего огня. А костер удвоил свое буйство. Потом начал замирать. Когда наступил рассвет, над пепелищем еще вились струйки дыма.
И снова он увидел крысу.
Но он услышал и грохот якорной цепи. Якорной цепи корабля, с которого ночью заметили огонь и решили, что на каком-то судне полыхает пожар. Они спешили на помощь. Теперь к острову приближалась шлюпка.
Когда человека несли к ней, едва внятным голосом он высказал просьбу. В лодке, как он и пожелал, его положили лицом к удаляющемуся острову. И он увидел крысу еще раз.
Крыса металась по берегу и верещала, как сумасшедшая. Она визжала исступленно. Теперь крыса представляла собой не более чем скелет, покрытый кое-где редкой шерстью. Ярость ее была неописуемой. Ее разочарование неимоверным. Человека унесли, а больше на острове не оставалось никакой пищи.
— У меня… у меня в поясе деньги. Шестьдесят долларов. Я… я проиграл пари.
Он передохнул немного, прежде чем продолжить:
— Я бы хотел купить провизии и оставить ее на острове для этой… крысы. Она выиграла партию, и я… я не хочу плутовать…
Очень осторожно его перенесли на палубу пакетбота. Слабым голосом он настаивал, чтобы ему оказали эту последнюю услугу. Шлюпка вернулась к острову. На месте, недосягаемом для прилива, было оставлено более ста фунтов сухарей. Еще до того как лодка отошла от берега, крыса бросилась на продукты и начала жадно есть.
Об этом сказали человеку. Он слабо улыбнулся… ее накормили… и тотчас уснул.
Потом ему сообщили, что когда остров исчезал на горизонте, крыса все продолжала есть.
Что происходило дальше, человек никогда не узнал. Но у него осталось чувство, что он оплатил ставку в этой смертельной партии.
