Но разъяренная магия пронзила меня молнией, когда я развязывал галстук, которым запястья Блейксли-младшего были привязаны к столбику. Я освободил его и ударил кулаком по гадкому лицу Крикла. Его нос сломался. Боже, я был даже рад этому.
Я подавил желание ударить еще раз. Вместо этого я потащил Блейксли-младшего в коридор.
Крикл кричал угрозы, когда огромная статуя пролетела в окно и рухнула на кровать, где он лежал и истекал кровью как свинья. Стекло и кусочки камня полетели по комнате как пули из мушкета.
Мгновение я ощущал лишь яростную радость от прилива сил. А потом возник ужас, когда я понял, что не управлял собой.
Я же мог нечаянно убить Крикла! Магия опасна. Я опасен. У меня все еще дрожат руки.
Хорошо, что Крикл не погиб, хоть перелом ноги он заслужил. Он глупый и жестокий, так что не сделает выводов из этого, но он хотя бы станет меньше трогать младших учеников.
Полет статуи в комнату Крикла точно был результатом магии. Обломки едва улеглись, когда другие ученики прибежали в комнату, и началась охота на мага. Стыдно признаться, но я чуть не сказал, что магом был Блейксли-младший. Его били, так что он был очевидным подозреваемым. Никто бы не подумал на меня.
Но бедный Блейксли-младший рыдал, так старался подавить слезы, что я не мог оклеветать его. И я поднял голову и заносчиво сообщил, что был магом.
Я никогда не забуду, как охнули и отпрянули другие ученики, будто я был прокаженным. Это… пугало. Теперь моя жизнь будет такой — друзья будут избегать меня, будто я какой-то монстр.
Шум привлек одного из префектов. Я признался, и он приказал мне уйти в свою комнату, пока он доложит о произошедшем директору. Я хотел спросить, заставит ли он меня послушаться, чтобы он вздрогнул, но я не стал. Я боялся себя, так что не хотел вызывать страх у остальных.
Я писал все это в дневник с того мига, как вернулся в комнату. Это помогает держать себя в руках.
Боже, что скажут мои родители???
В дверь стучат. Пора узнать свою судьбу.
13 октября 1801, в карете, везущей меня домой
Карета прыгает по ухабистой дороге так, что я не смогу, наверное, разобрать свой почерк, но не важно. Я не забуду, как покинул Итон.
Хоть я знал, что меня исключат, я не знал, как быстро. Директор коротко сказал, что было позором то, как благородная семья Фалкирков оказалась осквернена магом, и что ему жаль, что у меня нет нормальных братьев. Как для директора и учителя, у него был ограниченный словарный запас.
Он сказал, что слуги собрали мои вещи, а карету уже вызвали, чтобы отвезти меня домой. Я даже в комнату вернуться не смог. Чем скорее мое ядовитое присутствие уберут со святых земель Итона, тем лучше. Я уходил, а он бормотал, как жаль, что все так сложилось, ведь я казался ему многообещающим.
Два крепких слуги отвели меня к карете, я их раньше не видел. Они шли бок о бок со мной по коридору, и я ощутил у них магию. Наверное, Итон нанял их для таких учеников, которые окажется неуправляемыми магами, как я.
Простолюдины легко могли быть магами. Им нравилась эта сила, потому что она помогала им хорошо жить. Маг погоды моего отца в Кемпертоне обладал небольшим имением за то, что поддерживал условия для хорошего урожая в нашем районе.
Вниз по лестнице, школьный двор, потрепанная карета на другой стороне. А во дворе собрались, казалось, все ученики, учителя и слуги Итона. Там были сотни, и я шел мимо них на пути к карете. Я ощущал себя христианином среди львов. Но я — Фалкирк из Кемпертона, я не покажу страх.
Подняв голову, я пересек двор. Толпа расступалась, как Красное море перед Моисеем (он точно был магом, судя по его деяниям!)
Я слышал приглушенные проклятия, видел ненависть, презрение и страх на их лицах. Если маркиз Аллард был проклят магией, был ли кто-то защищен?