– неуверенно протянула я.
– А если не сдавать вовремя, то так и до практики не доучишься.
– И это говорит та, кто успевает учиться и за себя, и за Штрауб. Какой-то короткий ужин ни на что не повлияет, – он укоризненно посмотрел и, воспользовавшись моей нерешительностью, потянул на выход.
– Если ненадолго, – сдалась я окончательно. Кристиан заверил, что ненадолго, но ужин затянулся, и в общежитие мы возвращались, когда уже совсем стемнело. Возможно, мой поклонник на это и рассчитывал, попытавшись дополучить в темноте перед входом в общежитие еще один поцелуй, теперь уже настоящий. Я привычно увернулась и попыталась уйти, но Кристиан не дал.
– Фридерика, со смерти твоей сестры прошел год, – неожиданно сказал он.
– Пора оставить все это в прошлом.
– Что оставить в прошлом? – растерялась я.
– Память о сестре? – То, что не дает тебе нормально жить. Уверен, ты боишься, что все закончится так же.
– Глупости! – я ужасно разозлилась. Когда умерла сестра, Кристиан меня очень поддержал, но это не давало ему права на такие разговоры. Пожалуй, он единственный был в курсе мельчайших подробностей, поскольку вел почти все переговоры с Сыском и организовывал похороны. А теперь явно намекал на официальную версию смерти – покончила с собой из-за несчастной любви. «Временное умопомешательство, – заявил дознаватель.
– Бывает». Но я не верила ни тогда, ни сейчас. Слишком сильной была Марта, чтобы просто так расстаться с жизнью. Но чужой ауры не зафиксировали, магического воздействия тоже, посему решили, что из окна она вышла сама. Иногда я перечитывала ее письма, по ним было очень заметно, что что-то сестру сильно угнетало, и чем дальше – тем больше. Ее увольнение и отъезд из Траттена напоминали бегство. А ведь если бежишь, то не для того, чтобы снять номер в Гаэрре и умереть? Мои доводы в Сыске в расчет не приняли – в письмах не было ничего конкретного, а поговорить я с сестрой не успела. О том, что она в столице, узнала от Сыска.
– Конечно, глупости, – раздосадовано ответил Кристиан.
– Фридерика, я столько побегал ради твоей практики, а ты меня даже не поцелуешь? Центральная гаэррская лечебница стала намного менее привлекательной. Я не просила Кристиана о помощи, поэтому не собиралась оплачивать выставляемый счет, который уже вырос, а за время до практики мог увеличиться до невероятных размеров.
– Я тебя уже поцеловала, – холодно напомнила я.
– Если забыл, Эвелина напомнит.
– Ты такая красивая, когда злишься. Но меня комплимент не успокоил. Любой намек на смерть сестры выводил меня из равновесия, и надолго выводил.
– Спокойной ночи, Кристиан. Я была уверена, что он не пойдет провожать до комнаты. Так и получилось: Кристиан разочарованно бросил вслед слова прощания и ушел, по-видимому, решив, что Эвелины ему на сегодня предостаточно. Я было обрадовалась, но рано. В комнате ожидал сюрприз в лице Штрауб. Да еще и в компании военного мага, весьма довольного ее соседством. А вот Эвелина выглядела взвинченной до предела. И то сказать, Штрауб кого хочешь доведет за пять минут непрекращающейся болтовни, а они сидели здесь явно больше, на что указывала пустая коробка из кондитерской.
– Фридерика, наконец-то! – возопила Эвелина.
– А мы уже заждались, – вторила ей Штрауб.
– Сидим час, не меньше! Можно подумать, у меня других дел нет, как тебя ждать. Ее другое дело встало со стула, вежливо поздоровалось и уставилось на меня так, словно ничего прекраснее раньше не видело. Штрауб его представлять не стала. Думаю, не потому, что он – лицо временное в ее жизни, а потому, что мы с Эвелиной для нее были не слишком значимыми персонами.
– Могла бы не ждать. Неужели до завтра не терпело? Или даже до послезавтра? Я ответила куда более резко, чем обычно в разговоре со Штрауб. Очень уж меня разозлили намеки Кристиана. Одногруппница чуть возмущенно приподнялась на стуле, но потом плюхнулась назад. Видно, слова для ответа оказалось слишком сложно подобрать, а шпаргалки под рукой не было. Ее спутник продолжал смотреть на меня, не обращая внимания на затруднения своей дамы.
– Инорита чем-то расстроена? – У инориты в планах было позаниматься, а не принимать гостей.
– Возможно, мы как-то компенсируем неудобство? – Вряд ли. Я подумала, что он не виноват в моем плохом настроении, и попыталась смягчить ответ улыбкой. Но это не понравилось уже Штрауб.