Айзек Азимов
Плотоядный смешок
Этот рассказ впервые появился в январском номере журнала «Ellery Queen’s Mystery Magazine» за 1972 г. Он дал мне наглядный пример построения дедуктивной логической цепочки. Я и до этого часто думал, что лёгкость, с которой книжные детективы ткут совершенные логические сети, слишком искусственна – в действительности всегда имеются большие дыры.
Иногда такие дыры имеются даже в моих рассказах. После появления «Плотоядного смешка» один читатель написал мне, что я забыл отметить: «дипломат» Джексона был его собственным, и поэтому существует возможность, что Джексон украл именно «дипломат». Мне это никогда не приходило в голову, и, конечно же, это просто не могло прийти в голову никому из моих героев в этом рассказе.
Поэтому при переиздании рассказа в виде книги я добавил несколько строк, чтобы закрыть эту возможность. (Это, между прочим, показывает, что читатели не просто склонны надоедать, задавая неприятные вопросы. Иногда читатели очень полезны, и я их весьма ценю).
Этим вечером именно Хэнли Бартрам был гостем клуба «Чёрных Вдовцов», члены которого ежемесячно встречались в некотором тихом прибежище и готовы были убить любую женщину, которая нарушила бы их уединение, — во всяком случае, во время подобной встречи.
Число постоянных участников менялось, нынче их было пять.
Сегодняшним вечером хозяином приёма был Джеффри Авалон. Это был высокий мужчина с аккуратно постриженными усами и небольшой бородкой, теперь скорее светлой, чем тёмной, — впрочем, волосы на его голове были по-прежнему чёрными.
Именно он в качестве хозяина обязан был произнести ритуальный тост, отмечающий начало самого обеда. Громко и с удовольствием он сказал: «Священной памяти старого короля Коля*. Пусть его трубка всегда дымится, кубок будет всегда полон, а скрипачи всегда пребывают в здравии, и пусть мы все будем так же веселы, как он, до конца своих дней».
Каждый вскричал «аминь», пригубил бокал и сел. Авалон отставил свой бокал подальше тарелки. Этот, уже второй за вечер, в данный момент был налит наполовину. Здесь ему и суждено было стоять нетронутым до конца обеда. Авалон был лицензированным адвокатом и перенёс на светскую жизнь привычки, приобретённые на службе. Полтора бокала — именно такую порцию он позволял себе в подобных случаях.
В последнюю минуту по лестнице вбежал Томас Трамбуль со своим обычным возгласом: «Генри, скотч и содовую для умирающего!»
У Генри, официанта, который исполнял эту должность на собраниях клуба уже в течение нескольких лет (причём никто из «Чёрных Вдовцов» никогда не слышал, чтобы его называли иначе, чем просто «Генри»), виски и содовая были уже наготове.
Генри было около шестидесяти, но его благообразное лицо ещё не покрылось морщинами.
— Уже готово, мистер Трамбуль. — Когда Генри говорил, казалось, что его голос доносится с некоторого расстояния.
Трамбуль сразу же заметил Бартрама и, обернувшись к Авалону, тихо спросил: «Твой гость?»
— Он попросил меня его пригласить, — сказал Авалон самым тихим шёпотом, на который был способен. — Хороший парень. Тебе понравится.
Сам обед проходил так, как обычно проходят обеды «Чёрных Вдовцов». Эммануэль Рубин, — ещё один обладатель бороды, этакой узкой всклокоченной полоски ниже рта, и редких зубов, — сумел выйти из творческого тупика и страстно излагал подробности только что законченного рассказа. Джеймс Дрейк, прямоугольное лицо которого украшали усы при отсутствии бороды, перебивал его воспоминаниями о других историях, имеющих отдалённую связь с излагаемой. Дрейк был всего лишь химиком-органиком, но обладал энциклопедическими знаниями беллетристики.
Трамбуль, будучи экспертом по шифрам, считал себя частью внутренних консультативных кругов правительства и поэтому принял его сторону и набросился на политические высказывания Марио Гонсало. «Чёрт побери, — вскричал он, поскольку находился далеко не в самом лучшем настроении, — почему ты не займёшься своими идиотскими коллажами и мазнёй на холсте и не оставишь международные дела более компетентным?»
Трамбуль ещё не пришёл в себя после персональной выставки Гонсало, состоявшейся ранее в этом году, и Гонсало, прекрасно это понимая, добродушно рассмеялся и сказал: «Покажи мне этих более достойных. Назови хоть одного!»
Бартрам, коротенький и пухлый, с волосами, завивавшимися локонами, твёрдо держался роли гостя. Он слушал всех, улыбался всем, а говорил мало.
Наконец настал момент, когда Генри налил кофе и с видом опытного фокусника начал расставлять перед каждым гостем десерт. Именно тогда началось традиционное «поджаривание» гостя.
Первое слово почти по традиции (в тех случаях, когда он присутствовал) взял Томас Трамбуль. Его смуглое лицо, сморщенное от постоянного недовольства, выглядело довольно сердитым, когда он задал неизменный вводный вопрос: «Мистер Бартрам, чем вы оправдываете своё существование?»