— Нет, знаю я теперича, чего стоит мужская любовь. Не надобна мне такая. Без нее проживу свой век.
— Глупенькая, — услышала она заливистый хохот с берега. Обернувшись, Маняша увидела пару хорошеньких лицом русалок, что лениво хлопая рыбьими хвостами на мелководье, смеялись над ней наперебой: — Мужчины такие горячие… мужчины такие страстные…
— Цыц, вертихвостки! — шикнула Тина на обитательниц таинственных вод, известных своими повадками. Затем обняла Маняшу и тихо шепнула: — Я сама не знаю, но слышала от живых, и вода шептала, что любовь — она такая… всепрощающая и всепонимающая. Если встретишь ее в ком-то, не отворачивайся, не делай больно другому, как сделали недавно тебе. Дай себе шанс на счастье. Обещаешь?
Маняша сглотнула от переизбытка чувств и ответила сиплым голосом:
— Обещаю!
— За мальцом нашим присмотри… как любящая мать. Обещаешь? — едва слышно потребовала Дух.
— Клянусь! — снова выдохнула Маняша.
Вокруг нее словно колокольчики звякнули: то магия озера обещание приняла.
А вскоре Тина сама плакала, зависнув туманом над озером и глядя вслед удаляющейся троице: беременной девчонке, нагруженному дорогим добром волку, да мальчику, который шел и часто оглядывался, махая ручонкой. Пусть не навсегда расстаются, и присмотреть Тина сможет, но как же больно и страшно за него. Но — надо! Человеческому мальчишке лучше будет среди своих. Тем более, когда теперь есть и приемная мать, и средства для жизни.
Глава 2
— Тина, ну Ти-и-ин, а ну брось! Ишь чего удумала — хандрить, — Мири подлетела поближе к Хозяйке, сидевшей на кочке и с тоской глядевшей вдаль.
Та откинула золотисто-пшеничную косу за спину, кончик которой так и норовил окунуться в воду, виновато улыбнулась привидению, потом, сорвав травинку, начала возить ею по воде.
— Не знаю — что со мной, тоскливо что-то, в груди ноет... — тяжело вздохнув, тихо посетовала Дух.
— Любовь это, любовь, любовь, любовь... — наперебой защебетали русалки, брызгаясь водой и гоняясь друг за дружкой.
Мири, сложив призрачные, днем почти невидимые руки на внушительной с виду, но бесплотной груди, осуждающе покачала головой, глядя на непоседливых, легкомысленных русалок, и заискивающе предложила:
— А давай посмотрим на них снова? А, Тин?
— Думаешь? — вскинула на подругу сразу засиявшие голубые глаза Озерная Дева.
— А чего тут думать? — усмехнулась призрак. — У тебя душа болит за ребятенка, которого растила пять лет. Чай ведь не чужой малец-то теперь. Вот и страдает сердечко твое... даром, что ты лишь наполовину человек.
Тина улыбнулась, от чего на ее бледном, но милом личике еще ярче засветились глаза. Очаровательно наморщив носик, смущаясь, она поднялась и, обернувшись бесплотным духом, шагнула на водную гладь и зависла над ней. Затем, окунув палец в воду, стряхнула капельку, от которой побежали круги, образуя зеркальную поверхность.
— Нет, не то, не то и это не то, — шептала Озерная Дева, стряхивая новые и новые капельки, сменяя изображения на «зеркале», и наконец счастливо вскрикнула: — Нашла!
Мири и вскорости остальные привидения столпились вокруг Хозяйки леса, активно обсуждая и жестикулируя, глядя на отражение общего любимца Кузьмы. Тот стоял возле птичьей поилки и, приговаривая «цыпа-цыпа», бросал наземь зерно и очистки, а вокруг него, деловито клевали корм куры и гуси.
— О-о-о, смотри Тиночка, наш постреленок скоро хозяином станет, видишь, они живность завели. Зимой будет что кушать... — запищала самая впечатлительная утопленница.