Я попытался одеться, кое-как натянул драные штаны затем обернул ноги портянками, лежащими у топчана и надел лапти.
Бабка, рассказывающая мне, кто есть кто и откуда, изумленно расширила глаза, когда поняла, что я даже забыл, как одевать лапти.
– Ох, Данька, полежать тебе надо. Наверно ты вчера перекупался, да на солнце нажарился, вот тебя и стукнуло.
– Нет, бабушка, лежать я не буду, а ты давай рассказывай, что там дальше.
Из бабкиных слов я узнал, что мне пятнадцать лет, три года назад все село, где я жил вымерло от моровой язвы, бабка Марфа осталась жива только потому, что жила на отшибе в землянке, она была знахаркой, и общество не желало видеть ее в деревне. А когда началась болезнь, она и вовсе закрылась, окуривала землянку хвойным дымом два раза в день, и с больными, приходящими к ней, общалась через закрытую дверь. Она знала, что в деревне поговаривали, что ее надо сжечь вместе с землянкой, что якобы она виновата во всех смертях, ее спасло только то, что болезнь распространялась очень быстро, и на следующий день уже некому было идти жечь землянку. Когда же она, через несколько дней, пришла в деревню живых там не было. Но, зайдя в наш дом увидела, что на печке кто-то шевелится – это был я. Каким то чудом я выжил и бабка, усмотрев в этом божественное провидение, уволокла меня на волокуше к себе домой.
Глядя на бабулю, широкоплечую, ростом наверно около метра восьмидесяти, можно было не сомневаться, что она меня могла дотащить, она наверно и взрослого мужика бы дотащила.
Какой год на дворе бабка не знала, но сообщила, что правит ныне царь Иван Васильевич. Я никогда не был знатоком истории, но предположил про себя, что это, может, быть, Иван Грозный.
– Данька! – вдруг закричала бабка, – дак ты ведь, олух царя небесного, наверно забыл все, чему я тебя учила!
– А чему ты меня учила бабушка?
– Но бабка уже, сев на чурку, стоявшую вместо стула, горестно захлюпала носом:
– Вот ведь напасть какая, учила бестолковщину, учила, и все прахом пошло, забыл все, наверно, когда купался, башкой о камни треснулся, а мне не сказал? А думала, что с энтого году хоть плохонький помощник у меня будет.
– Бабушка так ты объясни хоть, чему меня учила?
– Да травам, травам учила тебя дурака!
– Тогда не убивайся ты так, все про травы я помню.
А как про них не помнить? Когда я еще учился, в нашей стране случилась мода на траволечение, не обошла она стороной и наш вуз, мы искали книги, справочник, методы сбора трав и их использования. И эта любовь к травам осталась у меня на всю жизнь. Конечно, этот метод играл вспомогательную роль в моей дальнейшей практике. Но я про него никогда не забывал, и старался пополнять свой багаж знаний новыми растениями их хранением и действием.
Бабка вскочила с чурки и, схватив несколько пучков трав, начала спрашивать:
– Это что, а это, когда надо собирать, а как сушить, как заваривать, когда и сколько принимать?
С каждым ответом у моей бабушки Марфы брови поднимались все выше.
– Даниил. – торжественным тоном продолжила она. – Я поняла, почему ты все забыл, Господь дал тебе знания про траволечению, а взамен забрал, все, что ты помнил. Я ведь половины не поняла, что ты говорил, да и травы называл, как отец Василий, который меня в молодости наставлял. А ведь не знал ты этого ничего!
– Охо хо мыслимо ли так, теперь этот отрок больше бабки своей старой знает! – вскликнула бабка в полном восторге.
– Данилка давай приберемся здесь, вскоре уже люди будут приходить.
Мы вдвоем быстро навели порядок, поставили на места все, что я свалил во время своего бегства от бабки, затем сели за стол и приступили к трапезе, которая состояла из блинов из ржаной муки, приготовленных на большой плоской железяке над очагом, и взвару из сушеных яблок и слив. Когда я ел этот немудреный завтрак, то понял, почему Данила такой худой, парню в таком возрасте надо бы питаться получше. Мне, честно говоря, эта еда не лезла в рот, но молодое тело просило еще и еще.