У Вадима помутнело в глазах и он едва удержался на враз ослабевших ногах.
Три года… Столько война не продлится и уж, конечно, в штрафбате, так долго не живут.
Да именно в штрафбате, потому как дисциплинарные батальоны давно уже никто по-другому не называл. И задачи на этой войне они выполняли точно такие же как сто лет тому назад их предшественники.
Не успели вытолкать за дверь Вадима, как в зал суда вталкивали очередного подсудимого.
После суда всех осужденных на том же самом автозаке повезли на восток.
— Кажись все… на фронт почапали… — буркнул кто-то.
— А то… на фронте свежее пушечное мясо срочно требуется, — согласился еще один штрафник.
Вадим мысленно согласился. Видимо солдаты требовались крайне срочно. Иначе чем объяснить столь поспешное судилище, когда его можно было прессовать и прессовать, выбивая все новые и новые признания? Только тем что нужны солдаты. Китайцы продолжают рваться на запад и их можно остановить только большими жертвами. Вот они и есть те будущие жертвы, барашки на заклание богу войны.
Впрочем до фронта их не довезли. В Емельяново что в двадцати пяти километрах к западу от Красноярска штрафников высадили и загнали в натуральный загон обнесенного колючей проволокой и вышками по периметру.
В загоне уже топталось человек двести, а автозаки продолжали прибывать, выгружая все новых и новых штрафников. Большинство кучковалось возле костров. Партии штрафников под охраной рубили для этого неподалеку деревья.
— Оп-па! Знакомые все лица! — излишне радостно прозвучало над головой Куликова.
Вадим глянул вверх и действительно увидел смутно знакомую физиономию. Для более точной идентификации мешали синяки и отсутствие двух зубов в щербатой улыбке.
— Не узнаешь?
— Знакомо…
— Бурый!
— Верно, — кивнул Вадим.
Именно Бурый, мелкий бандит, чья-то не то левая, не то правая рука, за хорошую плату, по своим криминальным связям помог Вадиму перебраться в Казахстан.
— Я тебя тоже не сразу узнал, — присел Бурый рядом. — Тем более что вообще не ожидал здесь увидеть. Долго сомневался, ты это или не ты, ведь ты сейчас должен быть далеко отсюда. Что случилось-то? Если тебя поймали еще тогда, то что-то долго держали, прежде чем в дисбат отправить.
— Не поймали меня тогда, я сам вернулся…
— Чего так? Совесть замучила?
Вадим, чувствуя, что Бурый просто так не отцепится, скучно ему, захочет узнать все в подробностях, поведал свою историю, умолчав только о ядерной бомбе.
— Вот так дела, — покачал головой Бурый. — Вот и верь после этого попам, утверждающих, что добрые дела воздаются сторицей. Если в твоем случае это воздаяние, то у Бога паршивое чувство юмора. Ты не находишь?!