— Не-а, не смотрю. — Краев поймал себя на том, что прикидывает, как бы незаметно посмотреть на часы. Оказывается, он с нетерпением ожидал возвращения Оксаны. «Да уж… Этого ещё только не хватало. Да и ей…»
— Так я к чему, сержант, веду, — продолжал Песцов. — Бьянка говорит, у тебя с башкой что-то хреново, кабы совсем не накрыться где-то через полгода. Так вот ты и поставь ей условие, мол, давай, милая, бартер: я тебе хреновину, а ты мне стопроцентное излечение мозгов. И не сомневайся, сержант, не только согласится, но и сумеет. Я бы тебе порассказал, что она у меня на глазах проделывала, так всё равно не поверишь. Хотя сам вроде фантастику сочиняешь.
Говорят, нет ничего хуже, чем у самого края поманить человека надеждой. Несбыточной…
— Ты хочешь сказать, старлей, что она сможет убрать мою опухоль? — развеселился Краев. — Неоперабельную? И метастазы на раз-два повыдергает?.. А не многовато для одной Пещёрки, что и нас с тобой вместе свело, так ещё и хилеры филиппинские… с нашими киллерами под ручку…
— Значит, в чудеса не верим, сказки нам побоку? Так, так, материалист ты наш, — едко усмехнулся Песцов. — А вспомни, как мы водички хлебнули из ручейка, там, под землёй, в кяризах, в Афгане, мать его? Так вот, я с тех пор от пули ухожу легко, в стене дырку пальцем делаю — показать? Да, думаю, и ты, сержант, не лаптем щи хлебаешь, иначе бы с каких фигов заказывали тебя?.. Не конкуренты же, графоманы, им такие деньги во сне не приснятся… Короче, вляпались мы с тобой в одно дерьмо, и потому держаться нам лучше вместе, не то пропадём. Ты мне жизнь в Афгане спас, а я к долгам не привык. Так что…
Он не договорил. В дверь деловито постучали, и тут же с лёгким щелчком раскрылся запертый вроде бы замок.
— Можно? — В номер вошла Бьянка. — Пардон, что нарушаю ваше строгое мужское общество, но, дорогой, — тут она влажно глянула на Песцова, — пора и честь знать. У нас медовый месяц, а я вся в небрежении… — И вздохнула: — Что к золотой свадьбе-то будет?
— Познакомься, милая, это Олег, — показал Песцов на Краева. — Мы служили вместе.
— Ах да, как же, как же, наслышана, — Бьянка подошла, улыбнулась, протянула холёную руку, — Очень, очень приятно. Эльвира.
Краев не удержался от мысли, что имя «Эльвира», пускай и фальшивое, очень ей подходило. Да уж, не Маша-Наташа.
— Мне тоже, — соврал он и повернулся к Песцову. — Ну что, брат, ступай. Ещё поговорим.
— Непременно, — усмехнулась Бьянка. — Поговорить действительно ещё придётся. Нам всем…
Когда за ними закрылась дверь, Краев задумался, начал машинально искать сигареты, потом вспомнил про кота и в запоздалом ужасе устремился на улицу.
В райцентре бушевало торопливое северное лето. Краев тут же вдохнул тополиную пушинку, закашлялся и начал судорожно оглядываться. Ну скажите вот, люди добрые, где, под каким кустом, на какой помойке искать гада Тихона?.. Стоило представить расстроенное лицо Оксаны, вообразить её отчаяние и беспокойство — и Олег ощутил готовность повторить вчерашний марш-бросок, только бы разыскать хвостатого проходимца. Как ни крути, сволочь Тишка, похоже, был у неё единственным по-настоящему близким существом.
«Ну и сразу надо было его на шлейку сажать, — зло подумал Краев, сам не зная, к кому обращается, к безответственной котовладелице или к себе самому. — Где я его теперь ей найду? А и найду, хрен поймаю, если сам в руки не дастся. Это же не кот, а тигр саблезубый…»
С горя Краев зашёл в магазин, на двери которого красовалось жёлто-зелёное воззвание какой-то «Церкви Трясины Судьбы», оглядел прилавки и купил — нет, не шлейку, а чёрный хлеб, полукопчёную местную колбасу и коробку томатного сока. А стоило выйти, как по ушам резанул истошный кошачий вой, причем на два голоса. Ещё секунда, и из кустов опрометью вылетел большой белый кот — уши прижаты, морда в крови. За ним молча несся разъярённый Тихон. Пасть презрительно оскалена, злющие глаза так и горят… Он без особого труда догнал оппонента, вцепился в холку, повалил… Прохожие оглядывались, кивали, делали комментарии.
Перейдя в партер, зверюги сплелись в клубок, облаком полетела в стороны белая шерсть, и Краев даже задумался, какого рода пушинку ему довелось только что проглотить. Не требовалось быть знатоком кошачьей иерархии, чтобы понять: происходила смена городской власти. Всё кончилось очень быстро. Белые, отчаянно хромая, убрались на помойку, а красные, то бишь рыжий узурпатор, принялись аннексировать новые территории. Тихон решительно пометил поребрик у магазина, нагло задрал хвост и с видом завоевателя направился к гостинице, рыжий и целеустремлённый, как непобедимый Чингисхан. Краев послушно двинулся следом, жалея, что не купил в магазине поганцу что-нибудь персонально вкусное. Ну ничего, от колбаски небось не откажется…
Как же она ненавидела эти туфли-лодочки, надеваемые с парадной формой!.. То ли дело кроссовки, берцы или сапоги, в них хоть двигаться по-людски можно. А лодочки — тьфу, паркеты только топтать… Увы, тот, кто разрабатывал эту самую парадную форму, явно имел свои взгляды на женское обаяние, а вот о том, что женщине в ней не в витрине манекеном стоять, думал менее всего. Мозгов, наверное, не хватило.
…Видавшая виды «Нива» с безупречной пунктуальностью подкатила к входу в гостиницу.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! — Варенцова уселась, захлопнула дверь, расстегнула тяжёлый парадный китель. — А жарко сегодня! Как бы нам в грозу не попасть…
Китель был действительно тяжёлый — от наград, причём далеко не юбилейных. С некоторых пор они казались Оксане веригами.
— Я вот смотрю на вас и думаю, — поздоровавшись, проговорил Забелин, и она поняла, что «вериги» от его внимания не ускользнули. — Не моё дело, конечно, но что же надо было сотворить такого, чтобы из полковников да на капитанскую должность, да в наши болота?.. Неужели Смольный хотели взорвать?