Протянув руку к консоли, Кранкеншафт прикоснулся к панели. За спиной Джейто зажужжал шар, послышалось шипение шприца. По руке пленника побежала горячая волна, распространяясь к ладони и к плечу, а от него — по всему телу.
— Теперь тепло? — спросил Кранкеншафт. Ощущение было мучительным, но Джейто не собирался показывать, как страдает. Он лишь пожал плечами:
— И что ты сделаешь? Доведешь свою модель до шока, потому что она не хочет мерзнуть?
У Кранкеншафта под глазом дернулся нерв. Он вернулся к работе, снова забыв о Джейто. Однако в помещении стало теплее, и огонь, бушевавший в теле Джейто, погас. Либо Кранкеншафт солгал, либо робот вколол ему вместе с ядом и противоядие, возможно заключенное в биодеградируемую оболочку, которая растворилась в крови через несколько минут после инъекции.
В течение следующих нескольких часов ветер высушил одежду Джейто. Жена Кранкеншафта приходила еще раз, чтобы принести мужу еду на каменном блюде. Она была для Джейто загадкой — всегда внимательная, всегда безмолвная. Создавала ли она произведения искусства, как большая часть Мечтателей — даже тех, кто был занят другой работой? Едва ли. Скорее единственным делом Силикатного Ледника было обслуживание Кранкеншафта. Джейто сомневался, что тот потерпел бы соперницу в собственном доме.
Наконец Кранкеншафт поднялся, расправил затекшие плечи.
— Можешь идти, — сказал он и вышел из мастерской.
И все. Можешь идти. Убирайся из моего дома. Стиснув зубы, Джейто соскользнул с конуса и, хромая, направился к краю бассейна; все тело болело от долгого пребывания в неподвижном положении. С трудом заправив влажные брюки в сапоги, он пошел к двери, находившейся в углу мастерской, там, где пластиковая стена примыкала к стене-окну.
Снаружи Джейто встретил ледяной ветер. Пленник стоял на верхней ступени винтовой лестницы, которая спускалась с утеса, принадлежавшего Кранкеншафту. Далеко внизу мерцали огни города, а за ними, во тьме, тянулись зазубренные пики. Тысячи лет назад в планету врезался хищник-астероид, превратив ее в подобие капли, лежащей на боку; ось капли была направлена к Кватрефойлу, звезде, вокруг которой обращался Анзатц. Несмотря на то что Анзатц был прочно связан с Кватрефойлом, сам он вращался достаточно быстро и большая часть его поверхности получала некоторое количество света. Вечная ночь царила лишь здесь, на небольшом участке вокруг полюса.
Жилище Кранкеншафта располагалось довольно высоко, поблизости от границы искусственно созданной спокойной зоны, окружавшей Найтингейл; дальше находилась зона жестоких ветров, опустошавших Анзатц. Но, несмотря на долгий путь к плато, лестница была незащищена — даже без перил. Еще одна из причуд Кранкеншафта. Но, в конце концов, он никогда не пользовался этой лестницей.
Джейто скорчил гримасу. Если он приходил добровольно, то Кранкеншафт всегда присылал летательный аппарат, чтобы доставить его домой. Сегодня Джейто мог бы вернуться в дом и попросить подвезти его, но эта перспектива радовала Стормсона не больше, чем идея погрызть камней.
Итак, Джейто отправился вниз по лестнице, ступая осторожно, не забывая о том, что находится на краю зияющей пропасти. Он шел все вниз и вниз, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не потерять равновесия. Он размышлял, как это выглядит снизу, из города. Вероятно, он похож на мотылька, ползущего по каменной спирали ДНК, вырезанной в склоне гигантской скалы.
Образ спирали захватил его воображение. Из нее могла бы получиться необычная скульптура. Можно пойти в библиотеку и найти какой-нибудь текст о ДНК. Лучше голографическую книгу, а не компьютерный файл.
До прибытия на Анзатц Джейто не заботило собственное невежество в области компьютеров. Будучи старшим сыном фермера, обрабатывавшего искусственно орошаемые поля на Сэндсторме, он не мог позволить себе доступ в сеть, не говоря уже о консоли. Несмотря на то что здесь, в Найтингейле, любой мог свободно войти в городскую сеть, Джейто от этого не было никакого толку. Однако он сообразил, как приказать консоли в библиотеке распечатывать книги.
Он сомневался, что попытается создать скульптуру-спираль. Чтение может дать информацию, но не талант. Он признавал в Кранкеншафте лишь одно достоинство: этот человек был гением. Джейто представлял его продающим какое-нибудь свое астрономически дорогое произведение за Сон. А кроме того, какой Сон мог бы принести ему радость? Разве что отрывание крылышек у жуков.
Джейто помрачнел. Лишь немногие высшие чины в городском управлении Найтингейла знали, что Кранкеншафт подставил его. Чужака обвинили в преступлении настолько чудовищном, что в другом месте его приговорили бы к смертной казни или перестройке личности. Имперские законы были суровы: беглый преступник, оказавшийся в другом государстве, мог быть заново осужден и наказан за свое преступление. Этот часто порицаемый закон был принят с целью решить проблемы с экстрадицией, все чаще возникавшие на планетах, управляемых Империей. Он позволял Кранкеншафту шантажировать Джейто: сбежав из Найтингейла, осужденный будет обречен на смерть или промывание мозгов.
Творения Кранкеншафта были известны в тысячах звездных систем. Он был величайшим гением, а на Анзатце это давало человеку власть. Он получал все, что требовалось для его работы.
Включая Джейто.
Джейто лежал в постели, не в состоянии заснуть. Он приглушил свет, так что видны были лишь тусклые изображения засыпанных песком полей, украшавшие стены, — голографические картины, созданные им самим, память о родине.
Прошло восемь лет, но он по-прежнему находил свою квартиру чудесной. Он вырос в двухкомнатной землянке, которую его семья делила с двумя другими семьями. А здесь у него были принадлежавшие только ему кровать со стеганым одеялом, круглый комод, зеркало, ванная и мягкие коврики на полу. Мечтатели не требовали с него платы и давали ему денег на жизнь. Медицинское обслуживание было бесплатным, включая световые панели и витамины для его организма, страдающего от недостатка солнечного света.
Сегодня комната казалась ему более пустой, чем обычно. Он оставил попытки заснуть, подошел к комоду, вращавшемуся вокруг своей оси, и вытащил из верхнего ящика статуэтку. Он приехал на Анзатц, надеясь на чудо, рассчитывая купить сказочное сокровище. Тогда у него были собственные мечты, которые он хотел реализовать, продав шедевр: собственная ферма, бизнес, хороший дом для семьи, заслуженная пенсия для родителей, жена и дети. Целая жизнь.
Он никогда не собирался создавать произведения искусства. Но как, живя в Найтингейле, можно сопротивляться стремлению творить? Для создания этой статуэтки ему потребовалось несколько лет, и теперь он прятал ее, понимая, какими жалкими сочтут Мечтатели его попытки. Но она нравилась ему.