— Извините, мистер Гаспар, но я запрещаю обследовать тело этого человека.
— Почему? Если это инфаркт…
— Знаете, давайте-ка делать дело, а не болтать попусту. А вас как зовут, сэр?
— Юджин Форестер, — тупо ответил тот.
— Так вот, мистер Форестер, я хочу знать, что именно ели на обед вы и ваш приятель.
— Сэр! — глаза метрдотеля полезли из орбит. — Вы полагаете, что он отравился?
— Я не делаю никаких предположений. Я только задаю вопросы.
— А по какому праву? Кто вы такой? Я настаиваю, чтобы беднягу обследовал врач.
— Этим делом занимается Совет Науки, мистер Гаспар.
Дэвид закатал эластичный металлитовый рукав и обнажил внутреннюю поверхность запястья. Через мгновение на коже возникло быстро чернеющее овальное пятно; еще пара секунд, и в пятне замерцали желтые светящиеся точки, сливаясь в знакомые очертания Большой Медведицы и Ориона.
Губы метрдотеля задрожали. Совет Науки не был государственной организацией, но его члены в каком-то смысле стояли даже выше правительства.
— Прошу прощения, сэр, — промямлил он.
— Не надо извинений. Итак, мистер Форестер, отвечайте на мой вопрос.
— Мы заказали комплекс номер три, — пробормотал тот.
— Оба?
— Ну да.
— И ничего кроме? — удивился Дэвид. Меню он изучил еще сидя за своим столом. «Кафе Суприм» славилось невообразимыми деликатесами, а номер три был одним из наиболее привычных обедов землян: овощной суп, телячья отбивная с печеной картошкой и горошком, мороженое и кофе.
— Да, действительно, — брови Форестера сошлись. — Маннинг заказал па десерт марсливы.
— А вы?
— А я — нет.
— И куда они делись? — Дэвид и сам успел их попробовать: чудесные сливы из марсианских оранжерей — сочные, без косточек, с тонким ароматом корицы.
— Как куда? — оторопел Форестер. — Он их съел.