– Но плутония при нем не оказалось. Кстати, откуда вы знаете, что он пронес его в отель?
– Видели. Один из наших сотрудников держал его чуть ли не на мушке.
– Значит, несколько часов он скрывался от вас в этом отеле и мог спрятать небольшой чемодан где угодно на двадцати девяти этажах, по девяносто номеров на каждом, или коридорах, подсобках, конторах, в подвале, на крыше в конце концов? И теперь мы должны вернуть его назад. Мы не можем позволить плутонию болтаться по городу, столь бы мало его ни было. Правильно?
– Да, – с несчастным видом кивнул Сандерсон.
– Конечно, можно отправить пару сотен человек обыскать отель дюйм за дюймом, и в конце концов чемодан найдут.
– Но мы не можем пойти на это, – сказал Сандерсон. – Как мы все объясним?
– Есть еще одна возможность, – заметил Хейлис. – Его слова. Как он сказал – Хэллоуин?
Сандерсон кивнул.
– Несколько секунд он был в сознании, прежде чем умер. Мы спрашивали его, где плутоний, и он сказал «Хэллоуин».
Хейлис глубоко вздохнул и медленно произнес:
– И это все, что он сказал?
– Все. Его слова слышали три человека.
– И вы точно слышали – Хэллоуин? Он не сказал что-нибудь другое?
– Нет Хэллоуин. Тут мы единодушны.
– Это слово не имеет какое-нибудь значение для вас? Ну… Проект «Хэллоуин» на станции? Может быть, его использовали для какого-нибудь обозначения?
– Нет-нет, ничего подобного.
– Как вы думаете, может быть, он пытался сказать, где спрятал плутоний?
– Мы не знаем, – в панике бросил Сандерсон. – Глаза его уже не видели, говорил он тихим шепотом. Мы даже не уверены, слышал ли он наши вопросы.
Хейлис с минуту молчал.
– Да. Вполне возможно, это был ускользающий обрывок детских воспоминаний праздника. Он укрылся в отеле, чтобы заставить вас зайти как можно дальше и чтобы потом обо всем этом раструбили газеты. Это могло иметь для него какое-то значение…
Сандерсон передернул плечами. Хейлис продолжал размышлять вслух:
– Хллоуин – день, когда в мир выходят злые силы, и он, наверное, считал, что сражается против них.