Высокий речной берег в полнолуние, берег, увенчанный таёжными великанами, река заворачивает, унося свои воды, и видна далеко-далеко… Ульяна произносит: какой простор! я ощущаю его в буквальном смысле; здесь, в Германии, этого нет, всегда где-нибудь крыши домов, кирха, замок. А тут с берега просто полетела бы в ту даль… Да, создаётся иллюзия полёта - говорим в тон ей, обнимая её сбоку чуткой рукой и любовно прижимая к себе: в воображении. Поэтичное парение - говорит она, и вы показываете себя: тонко передан эффект лунного освещения. Но уже было у Куинджи… Она взглянула внимательно; с серьёзным видом поболтали с ней и о Кустодиеве, заодно о Рерихе.
Кивнуть светски-насмешливо на пейзаж: «Иллюстрация к лермонтовским пальмам? С эротическим дополнением». Пески, пальмовая рощица, ручей. По колено в нём, несколько заслонённая стволом дерева, - обнажённая дева. «Нимфа из видика!» - получилось сказать свысока?.. Ульяна: она не против эротики, но не примитивно ли - взять и поместить женское тело, как заснятое. Он делает поворот, что присуще сложным интересным натурам: но посмотрите, как тело ярко подано! оно же в тени, однако бархатный полумрак словно обтекает его, притом резкость незаметна. Тень тенью, а… «Да-а…» - она изучает полотно.
У вас прорывается возбуждение: «А здесь эротика совершенно изысканна». На картине - утонувшая в меду пчела; позади сосуда, сквозь него, проглядывают очертания круглого плода вроде белой тыквы. Фон, выступающий ненавязчиво властно. Мёд прозрачен.
- Всмотришься - и пчела словно и в нём, и…
- На попе, - сказала она, усмехнувшись, глядя ему в глаза.
Он едва не хохотнул. Пробуя, пробуя ладонью её полушария (мысленно), ляпнул первое, что попросилось на язык:
- Вам как женщине… нравится Путин?
У неё выжидательное выражение. Надо объяснить, почему это попросилось на язык.
- Я читал, есть немало россиянок, для кого Путин - сексуальный кумир, их зовут путинками… Меня и дёрнуло на своего рода тест…
Она спокойно улыбнулась - так, точно это и был ясный ответ (которого, однако же, не было). Он думал, она останется несловоохотливой, но в баре, выбрав коктейль Cosmopolitan, Ульяна с весёлым любопытством глядела, что будет пить он. Когда заказал смесь белого рома с сахарным сиропом, с соками зелёного лимона и апельсиновым, задорно бросила: «Скольких дам вы этим угощали, признайтесь!» Он игриво помялся, сделал вид, что сейчас ответит, и, как и следовало, промолчал. Начал о том, о чём начинают, углубляя знакомство. Пара вопросов, отвлеклись-вернулись, беседа клеится. Она была москвичкой (так и думал). Окончила инъяз (как и его жена - намного раньше и в ином городе. Но о ней ни к чему). В Германию Ульяна приехала с мужем на постоянное местожительство. «Мы расстались, наш брак изжил себя», - её лицо отразило неприязнь к теме. Тут же глаза улыбнулись. Она хотела бы сказать о его рассказе. Конфликт, накал, всё, что творится в душе героини, - не оторвёшься! Наверно, можно было бы опустить натурализм, когда она и подлец в постели… но и тут до чего хорошо написано! Вы до тонкости знаете женщин. Ведь он её вынудил к постели, но независимо от этого ей по-женски сладко от мужчины, она стремится получить больше наслаждения…
Махом допить коктейль. Хорошо, что осталось на нормальный глоток. Как она смотрела в упор, говоря… Он шутливо приложил руку к сердцу, наклонил голову. Ульяна, однако, осталась серьёзной. «То, что вы написали, - сила! - и не без робости: - Должна признаться, я пишу… вернее, пытаюсь. Может быть, это поздновато…» (кокетничает). Он не возьмётся прочесть её опус?
Вон к чему шло. Таким образом с ним не раз завязывали дружбу в той иной, до развала, жизни. Но тогда его внимание кое-чего стоило: у него выходили книги, он был завотделом самой крупной в Латвии газеты - органа ЦК Компартии.