- А теперь рассказывай! - Ольга бесцеремонно вломилась в его комнату и плюхнулась на кровать. Никита в это время с не успевшими высохнуть волосами, выгребал вещи из дорожной сумки и аккуратно раскладывал по местам. - Только не ври мне! Я сразу пойму!
- Ты уверена, что тебе надо знать? - увиливал до последнего Никита.
- Если ты о своей девушке из дома напротив - так я об этом знаю, - голос у Ольги чуть-чуть, но дрогнул. Если бы Никита не был сегодня так
восприимчив к деталям, он и не обратил бы внимания на такую тонкость.
- У тебя с ней все хорошо? Кстати, я не видела ее, как приехала...
Вот как: «о своей девушке». Никита сел рядом с Олей, стал все рассказывать, опуская незначительные мелочи, которые никак не влияли на общую картину произошедшего. Все честно. Он не Старицкий, а Никита Назаров, последний прямой наследник из богатого рода, скрывался от врагов под именем племянника Кондратия Ивановича, который сам и предложил такую аферу. Да, ему нравится Тамара (о том, что она княжна - Ольге знать не нужно. Пока. А может, и вообще не нужно), но ее недавно похитили с целью выкупа и шантажа влиятельных родителей девушки. Поэтому Никита и не ночевал дома несколько дней, спасая Тамару. Вот такая незамысловатая история, без излишних прикрас. Оля, кажется, думала, по-своему. Она подняла затуманенные глаза и тихо спросила, совсем не то, чего ожидал Никита:
- А ты спас ее?
- Да. Сейчас она проходит лечение, и когда выздоровеет, уедет в Петербург.
Оля поджала под себя ноги, обхватив руками начавшие округляться колени, и медленно произнесла:
- Какой же ты гад...Никита.
А потом еще медленнее, напевно, словно издеваясь или пробуя на вкус новое для нее имя:
- Ники-иии-таааа! Выходит, ты не мой брат?
- Выходит - так, - осторожно ответил парень.
- Жаль. Всегда хотела иметь такого брата: старшего, сильного и....
Оля соскочила с кровати и пристально взглянула на смутившегося Никиту. Потом неожиданно для него обхватила ладонями голову, что-то прошептала, едва шевеля губами и кивнула своим мыслям.
- Когда я рассказывала маме про тебя, она сразу заявила, что дядюшка темнит. Вот так прямо и сказала. Дело в том, что Кондратий Иванович давным-давно разругался со своим двоюродным братом, и тот уехал подальше отсюда. Пригрозил, что не будет больше поддерживать связь с человеком, который занимается темными делишками, порочащими честь рода. Про какие делишки намекал отец Григория - я не поняла. Мама тоже молчит.
Никита как раз и понял. Сам Кондратий Иванович намекал, что имеет косвенные связи с «потайниками». Видимо, это обстоятельство и стало причиной разрыва.
- Значит, твоя мама подозревала подлог?
- Видимо, да, но ничего не говорила. Только предупредила нас, чтобы мы не совали нос, куда не следует, - Оля вздохнула. - И я стала к тебе присматриваться. Нашла фотографию Старицких в семейном альбоме, где тебе (или не тебе?) было лет семь-восемь.
- И поняла, что я - наглый лжец, - усмехнулся парень, любуясь миловидным лицом девушки. Оно было грустным и загадочным одновременно. Как-будто решила для себя сложнейшую жизненную проблему и нашла выход из тупика.
- Да, лжец, - спокойно ответила Оля. - Знаешь, как я ревела по ночам, что ты обманул не только меня, но и Настю. Она-то потом рукой махнула и сказала, что тебе лучше уехать из Албазина, потому что, вернувшись
сюда, обязательно тебя прибьет очень изощренным способом.
- Ужас, - поежился Никита, представляя, как Настя будет убивать его взглядом красивых кошачьих глаз.
- Лжец, - тихо повторила девушка, - но не наглый. А просто хороший, добрый мальчик, у которого отняли семью. От тебя не исходит угроза нашему дядюшке, нашей семье.
«Еще как исходит, ты даже не представляешь, - подумал Никита. - Но тебе лучше не знать. В любом случае после происшествия с Тамарой я уеду из Албазина. Пришло, кажется, время».
- Дядя Кондратий знает, как тебя зовут на самом деле?
- Он догадывается, что у меня есть другое имя, но ты будешь смеяться: мои приемные родители звали меня Григорием, - голос парня стал твердым. - А теперь я хочу поспать. Устал как собака, шарахаясь по лесу. Извини, Оля.
- Ладно, не буду тебе мешать. Я тебе, кстати, сняла спазмы с сосудов, чтобы голова не заболела, - улыбка у девушки вышла жалкая. Она открыла дверь, чтобы выйти, и напоследок пожелала спокойной ночи. А Никита подумал, что сегодня ночью она будет снова реветь в подушку, но ничего не мог с собой поделать. Бедная девочка, которая была неравнодушна к нему, воспрянула духом, когда узнала, что они не кровные родственники, а сегодня ее надежды рухнули. Но все равно, твердо решил парень, сестры будут под его защитой всегда, и еще обретут свое счастье.
Очнувшись от воспоминаний, Никита с удивлением обнаружил, что схомячил все бутерброды. Перевел взгляд на мельтешащие картинки в
телевизоре. Показывали криминальную хронику. Прибавил звук. Ага, это Ярославль. Камера выдернула название станции, прыгая по белоснежному фронтону вокзального здания. Потом крупным планом показали двух человек, выходящих из поезда под охраной линейных дружинников. Никита узнал этих людей. Мотор и Окунь. Оказывается, они были «опасными преступниками», пойманными на месте своего злодеяния бдительными дружинниками. Только почему-то пострадавших не было. Ну, а откуда им взяться, если загадочный пассажир по кличке Шут исчез в темноте маленькой станции? Никита после того, как распихал оружие бандитов обратно под их куртки, сходил за проводником и пожаловался, что из седьмого купе доносятся крики. Что-то ему беспокойно за пассажира, находящегося там. Проводник жестко попросил его сесть на свое место и не выходить в коридор до того момента, как все разрешится. А сам умотал за линейным патрулем. Никита пытался представить их лица, когда заглянут в купе. Два типа на чужом месте, с оружием. А пассажир этого купе исчез. Проводник клялся, что никому не открывал двери в тамбуре, и куда пропал гражданин Ласточкин - не знает. В общем, Мотора и Окуя задержали до выяснения обстоятельств. Скорее всего, выпустят без проблем. Оружие они носят легально. Репортеры это выяснили буквально сразу. Состава преступления нет. Отпустят. Еще и извинятся. Ласточкина объявили в розыск.
Никита усмехнулся и выключил телевизор. Хватит с него героических подвигов. Пора привыкать к мирной и обычной жизни. И деду позвонить нужно, что благополучно прибыл на место.
Глава 4
Рука Светлейшего с пистолетом взлетела вверх и застыла на мгновение. Мишень нечетко смотрелась на фоне оголенной березовой рощи, но времени на корректировку Балахнин себе не давал. Палец нажал на курок. Семь выстрелов из тяжелого «скифа», один за другим, без перерыва, разорвали тишину нахохлившегося от сырого туманного утра леса. Князь опустил руку и отдал пистолет подоспевшему помощнику, который тут же перезарядил оружие. Другой ассистент торопливо менял мишень. Дал отмашку, что все готово, а сам порскнул вбок за небольшой холмик, где пережидал опасную для себя забаву хозяина. Снова прогремела серия выстрелов.
- Пожалуй, достаточно, - кивнул князь. «Скиф» перекочевал в кобуру помощника, а сам Светлейший тяжелой поступью направился к походному столику, на котором уже исходили ароматно-тягучим запахом шашлыки, светились янтарем бутылки с коньяком, а различная закуска, начиная с салатов и заканчивая сочной бужениной, только и ждала, когда четверо собравшихся на пикник людей примутся оценивать ее вкусовые качества. Суетившийся возле столика молодой парень из свиты князя Балахнина разлил по хрустальным стопкам коньяк и отскочил в сторону. Для прислуги будет свой стол, попозже, когда знатные гости, насытившись, пойдут гулять с ружьями по лесу. Пришла пора пострелять рябчиков.
Князь Балахнин не случайно собрал на природе своих верных подвижников и соратников. Вот известный в столичных кругах барон Абрамов, владелец частных оружейных фабрик от Ростова до Новгорода,