Бомбы пробивали крыши и перекрытия на улицах, проваливались вниз и там разрывались, снося стены и столбы опор. Прямо на моих глазах со страшным скрежетом обрушился целый многоярусный квартал, погребая под собой сотни, если не тысячи людей. Во многих местах вспыхнули пожары. Люди метались в панике, били в колокола, вызывая пожарную службу, кричали от страха и боли.
В небе наконец-то появились истребители Облачного города. Летчики храбро вступили в бой, но неведомый враг и не стал с ними сражаться. Я знал, что они сейчас просто развернутся и скроются в темноте, благо ночь как раз подходила для этого.
В Облачном городе для слабых места нет. Это я понял сразу, как попытался проковылять на костылях от внутреннего порта до центра города. Бесчисленные узкие и крутые лестницы, подъемы, спуски, переходы — все это для инвалида почти непреодолимые преграды. Но хуже всего было отношение людей.
Меня постоянно толкали, отпихивали в сторону, срывали на мне накопившееся за день раздражение. Красивые леди в корсетах, длинных юбках и шляпках брезгливо поджимали губки, при виде меня. Элегантные джентльмены в макинтошах и плащах бросали сквозь зубы что, стражники зря едят свой хлеб, раз разрешают всякой швали ходить наверху и пугать порядочных людей.
Я понимал, что никому не хочется тащиться по узкой лестнице за медленно ползущим калекой, но не я же был в этом виноват! Не я делал столь узкие и неудобные лестницы и переходы!
Новости о том, что Волк потерял ногу и его вышвырнули с корабля, распространились быстрее, чем я успел пройти от порта до гостиницы. В следующие дни толпы старых знакомых "случайно" попадались мне на пути, чтобы с деланным сочувствием повздыхать над моим видом. Были и такие, кто не скрывал своего злорадства. Один урод вообще предложил мне "хорошее место, там много подают". Через минуту он с перерезанным горлом покатился вниз по лестнице.
После этого от меня многие отстали, но нашлись и те, кто наоборот решил свести со мной счеты…
— Жил да был серый горный волк…
Мой старый знакомый Кирк перекрыл мне дорогу. В узком проходе между двумя зданиями сразу стало тихо и безлюдно. Все случайные прохожие вспомнили о срочных делах в другой части города. Я оглянулся, сзади уже стояло двое подручных Кирка.
— Что, не повезло?
— Пришел позлорадствовать?! Или мстить?
— Ты догадлив, Волк. Или вернее безногий пес! Должок за тобой имеется, помнишь?
— Я-то помню, — усмехнулся я. — А вот ты почему только сейчас вспомнил? Раньше ссался ко мне подойти? Ты как был кишкой дристлявой, так ей и остался. Пшел вон под шконку!
— Ах ты…
Я не стал дослушивать, что он еще скажет, а выхватил пистолет и всадил ему две пули в грудь, а потом сразу развернулся и пристрелил обоих его подручных. Остальные бросились врассыпную.
— Дерьмо обезьянье, — я сплюнул и подковылял поближе к Кирку.
— Волк… — прохрипел он, пытаясь подняться.
— Я тебе говорил, не попадаться мне на глаза.
— Волк, я это…
Я не стал тратить на него пули, а просто полоснул его ножом по глазам и оставил его визжать от боли и страха. У него много врагов, даже если не умрет от ран — к вечеру его живого скинут на корм акулам.
Зная, что у меня хватает таких вот трусливых врагов, я понимал, что многие из них попытаются поквитаться со мной. А так как на одной ноге не больно то и подерешься, я прихватил с собой с "Изгнанника" пару револьверов и патроны к ним.
Переживать по поводу того, что многие из моих знакомых оказались тварями я не собирался. Я больше радовался тому, что другие мои знакомые показали себя настоящими друзьями. Многие предложили мне помощь, даже те, от кого я этого совсем не ожидал. Приходили летчики с Вольных островов, который я сам почти не знал. Некоторые старые клиенты предлагали мне деньги на долгий срок и без процентов.
Заявилась внезапно Шая, от которой я совсем не ожидал подобного. Сначала она мне влепила пощечину за то, что я не зашел с ней попрощаться, когда покинул Большой зеленый остров. А потом вскипела от ненависти ко всему экипажу "Изгнанника", что было совсем несправедливо.
Про боевых товарищей я лично ничего плохого сказать не мог. Да, никто из них не рискнул и слова сказать поперек воли Изабеллы, но меня они не бросили. Механики перевезли мою "касатку" на аэродром. Алисия на следующий день принесла мне вещи, главный врач из корабельного лазарета замолвил за меня словечко в госпитале. А Рэла Мора заплатила за протез и операцию и, прежде чем я успел что-то сказать, она заявила, что эти деньги собрали почти всем экипажем, даже Брюгге внес несколько тысяч.
Протезирование в Облачном городе было настолько развито, что в него нередко приезжали инвалиды из других стран, готовые заплатить большие деньги за возможность получить новую конечность. Выбор протезов был огромным, от простых, чуть сложнее костыля, и до практических неотличимых от рук и ног, с тончайшей и детальной проработкой всех суставов и очень высокой чувствительностью. По слухам одной талантливой музыкантше сделали такую искусственную правую руку, что она стала играть даже лучше, чем раньше.
Мне, конечно же, ничего такого не требовалось. Я выбрал простой механический протез из легкого и прочного сплава, только чтобы я мог ходить и летать. Операция была крайне болезненной, потому что её проводили без наркоза. Металл соединяли с живой плотью и нервами, а мне мало того что приходилось терпеть боль, так еще и постоянно пытаться двигать ногой или шевелить пальцами, который не было.
Но все прошло успешно, и всего через неделю я вышел из больницы с новой ногой. Я быстро к ней привык и во время пробного полета от Облачного города, до Большого зеленого острова убедился, что она вела себя ничуть не хуже старой ноги.
С ногами я разобрался, с врагами тоже. Узнав о судьбе Кирка, а потом и о том, что я обзавелся новой ногой, все опять попрятались по щелям, чтобы случайно не попасться мне на глаза. А вот с тем, что делать дальше было все гораздо хуже…
Не зря многие люди боялись встретиться со мной в узком проходе. Злость и ярость, кипевшие во мне, не находили выхода и я мог сорваться на первого встречного. Один раз нагрубил Алисии, в другой раз обложил хорошим матом Рэлу, правда она тут же мне ответила, да так, что случайные свидетели заслушались. Кровь горца не давала мне покоя и даже Лидаэль и Шая, хорошо меня знавшие, не могли меня успокоить.
Сначала я порывался пробраться на "Изгнанник" и освободить Риесарху Нешу, но Рэла сказала, что её сразу же отдали под охрану гильдий Облачного города. Тогда я решил собрать людей и совершить налет, но ни одного самоубийцы не нашлось, а меня сразу же взяли под руки люди Рига дэ Веги. Продержав сутки в камере, он отпустил меня, предупредив, что в следующий раз за одни только намеренья меня сошлют на каторгу.
Собственное бессилие меня просто убивало. Хотелось делать хоть что-нибудь, но что я мог, кроме как летать и убивать?! Возить почту было тошно, а убивать было некого. "Изгнанник" стоял во внутреннем порту, куда меня не пускали. Изабелла сидела там, так что и с ней я даже поговорить не мог.
Я не мог ни освободить крылатую, ни отомстить Изабелле за обман и поэтому начал выпивать. Немного. Всего лишь до полного беспамятства по вечерам и тяжелого похмелья утром.
Попутно во всех кабаках, барах и просто на улицах появились листовки, призывающие записываться в ополчение Облачного города. А по улицам поползли слухи о несметных сокровищах в сказочном городе далеко не юге. Вербовщики и газеты умело подогревали эти слухи, распускали страшилки про кровожадных тварей, грабящих бедных торговцев, и предлагали пойти грабить их.
Мне ни на грош не было жаль крылатых, но и за Облачный город я воевать не собирался. Впрочем, меня никто и не звал. Нет, конечно, простые вербовщики предлагали, но они-то не знали, кто я. А вот те, кто знал кто такой Ирвин Тродсон, и те, кто знал, что именно он лишил город эйрхатов защиты, предпочли про меня не вспоминать.