Ко мне уже спешил следующий, но упавший преградил ему дорогу, и парень замешкался. Он даже битой не успел замахнуться — я ударил в челюсть и, прихватив за затылок, саданул головой об полку. А потом двинул пяткой в нос бородачу, чтобы не вздумал подниматься.
Третий зашёл сзади. Я повернул голову и краем глаза заметил, как противник замахнулся. Реакция моя была мгновенной: отклонив корпус, я провёл бэк-кик. Когда бита влетела в стеллажи, моя ступня ткнулась налётчику в живот. Я развернулся и несколькими ударами в лицо завалил парня на пол.
На меня снова попёр второй, которого я башкой об полку треснул. Он ударил битой сверху вниз, но я отпрянул в сторону, противник подался вперёд, я схватил его и саданул коленом в лицо. Оттолкнул — тот споткнулся о бородатого, и тоже завалился в проходе.
Перескочив обоих поверженных врагов, я выбрался из прохода между стеллажей. Тут меня поджидал четвёртый. Он замахнулся битой. Я перехватил его руку, правым свингом пробил в челюсть, потом голенью — по рёбрам. Вывернул ему руку так, что налётчик выронил биту, и ударом локтя свалил его с ног.
В этот момент третий, с разбитой в кровь мордой, вылез вслед за мной из прохода. Держа биту обеими руками, он махнул ей. Я поднырнул, и подсечкой выбил опорную ногу. Налётчик вскочил, но я схватил его руку с битой, завёл назад, вынудив парня согнуться. Ударом ноги сверху вниз я «прибил» противника к полу, в его руке что-то хрустнуло, парень заорал.
Поднялся старший, но теперь он не спешил нападать. Лицо его было в крови. Наставив на меня биту, он обошёл по краю к выходу, не спуская с меня взгляда, полного ненависти.
— Я тебе запомнил, — сказал он с акцентом, выходя из маркета. — Ты труп, друджвант!
Остальные трое тоже кое-как поднялись и последовали за старшим, держась за повреждённые части тел и злобно косясь на меня. Они залезли в своё древний оранжевый хардтоп, машина взвизгнула покрышками и поползла прочь.
Я подбежал к девушке-продавщице, которая лежала без сознания. Удар пришёлся в лобовую кость, так что вряд ли ей грозило что-то большее, чем сотрясение, но вот рассечение оказалось серьёзное: лицо было залито кровью. Под прилавком хранилась аптечка. Я извлёк из неё пузырёк нашатырного спирта и сунул девушке под нос — таа очнулась. Теперь она смотрела на меня потерянным взглядам, пытаясь что-то спросить.
— Жить будешь, — сказал я.
Достав бинт, я спешно обмотал ей голову.
Оставаться здесь надолго я не собирался. Скоро наверняка приедет полиция, а с «шавками» сталкиваться
вовсе не хотелось. Я и в своём-то мире их недолюбливал: всякого про них наслушался, хоть сам проблем с законом не имел.
— В общем так, — сказал я, когда наложил повязку. — У тебя сотрясение. Лежи тут, пока не приедет скорая. Не вставай.
В подсобке нашлась подушка, я подложил её девушке под голову и вышел из магазина. Оглянулся, не едет ли чёрная машина с мигалками — вроде нет.
У соседнего заведения толпились двое мужчин и одна женщина и с опаской смотрели, что происходит в маркете.
— Вызовите скорую. Там человек ранен, — кинул я им, проходя мимо.
«Такое что, в порядке вещей здесь?» — удивлялся я про себя, шагая к дому. Или это мне так «повезло» в первый же день влипнуть в неприятности?
Одно радовало: моё новое тело обладало отменной реакцией и скоростью. И навыки рукопашного боя оказались на высоте, словно Денис уже много лет только и делал, что занимался боевыми искусствами.
И это было недалеко от истины. Как и прежде, воспоминания дали мне нужные сведения. Тренировался парень с десяти лет. Обучал его какой-то пожилой таец, который жил здесь рядом, за пустырём, и держал мото-веломастерскую, а заодно маленький спортзал, где и тренировал ребят. Тренировать молодёжь у старика было чем-то вроде хобби. То, что он этим зарабатывал, едва покрывало аренду помещения, а основной доход шёл с мастерской. Денис же и вообще обучал бесплатно целых два года, пока парень не начал работать.
С тайцем тем, Александром Васильевичем (как и многие эмигранты, он был крещён и имел русское имя), у Дениса сложились особые отношения. Тренер во многом фактически заменил парню отца, наставлял и заботился, как мог.
С двенадцати лет Денис начал работать в мастерской своего тренера, и только тогда смог, наконец, оплачивать занятия. Правда, через полтора года, для мастерской настали тяжёлые времена, и Денису пришлось искать другую работу: несколько месяцев он занимался доставкой еды, потом устроился в СТО, а с пятнадцати стал регулярно участвовать в подпольных боях. И всё это время он ни на неделю не бросал тренировки. А когда появились деньги, Денис отдал значительную часть заработка своему пожилому наставнику в качестве благодарности за бескорыстный вклад.
Вспоминая всё это, я подумал, что неплохо было бы заглянуть на днях к Александру Васильевичу. Всё, таки — один из немногих близких Денису людей, хоть и не родня, и парень наверняка в первую очередь сообщил бы о своём выздоровлении именно ему.
Дома ждал сюрприз. Как только я вошёл прихожую, в нос ударил незнакомый запах: в квартире был посторонний. В дверном проёме стоял Лёха и взволнованно таращился на меня.
— Там это… полицейский пришёл, — пацан кивнул в сторону кухни. — Сказал, с тобой хочет поговорить.
«А какого же хрена ты его пустил?» — хотел я спросить, чувствуя, как в душу закрадывается тревога.
Я снял куртку и повесил под остальную одежду, поскольку заметил пятна крови на рукавах. Руки тоже запачкались, и я первым делом, даже не разуваясь, забежал в санузел, чтобы смыть кровь. И только после этого отправился на кухню, где меня терпеливо дожидался полицейский.
За столом сидел мужчина, одетый в гражданский костюм и плащ. Шляпа лежала на столе. Полицейский поднялся и протянул мне свою широкую руку.
— Капитан Лаптев, — представился он. — Хочу с тобой поговорить, Денис. Это касается событий, в результате которых ты попал в больницу. Не против пообщаться?
— Раз вы здесь, куда деваться-то? — пошутил я, успокаиваясь. Наверняка, стандартный допрос потерпевшего — не более. И всё же присутствие полицейского меня слегка нервировало. Это было какое-то иррациональное чувство, от которого не получалось избавиться.
— Быстро тебя выписали, — заметил капитан, когда мы уселись за стол, — обычно после комы наблюдают в стационаре несколько дней.
— Только это стоит денег, — заметил я.
— Твоя семья не нашла денег на лечение?
— Как видите.
— Ладно, сейчас речь не о том. Я хочу задать тебе несколько вопросов, касающихся происшествия. Ты помнишь тех, кто напал на тебя?
— Я почти ничего не помню, особенно последние часы, — ответил я, — так что напрасно тратите время. Сам бы рад что-то вспомнить, да не получается.
Рассказывать я ничего не хотел. Вмешательство полиции могло нарушить мои планы и усложнить задачу. «Нет уж, вы здесь не нужны, господа полицейские, — решил я. — без вас проблем хватает».
— А до этого какие последние события можешь вспомнить? — капитан Лаптев глядел на меня своими глазами навыкате, словно прожигая насквозь, и я чувствовал себя, как на допросе.
— Я помню… Э…, — было сложно быстро придумать нужный ответ. — Помню, выходил из дома вечером. А дальше — ничего.
— Ты был в тот вечер со своей девушкой, Верой Степановой? Её родители рассказали, что она пошла гулять с тобой.
— Да, это возможно, мы часто гуляли.
— Ночью по промзоне? — вопрос припёр меня к стенке.
— Ну… да, бывало. А что? Прежде на нас никто не нападал.
— Всё когда-нибудь случается впервые, — произнёс сухо капитан, — А потому надо соблюдать меры предосторожности. Ладно, допустим. Гуляли вы. Что дальше? Можешь рассказать?
— Я же говорю, плохо помню. У меня вообще как будто пробел в памяти. Из-за травмы, наверное.
— Очень жаль. Ты знаешь, что Вера в тот вечер не вернулась домой? Тело не найдено, до сих пор числится пропавшей без вести. Твои воспоминания могли бы пролить свет на её исчезновение. Скорее всего, её похитили те, кто напал на вас. Это не единственный случай похищения молодых девушек в нашем районе. Их продают в рабство. Везут в столицу или в Европу. Бывает, даже на Ближний Восток. Любая зацепка была бы полезна.