А потом я задумался о том, как сильно встрял. Моей целью оказались не какие-то забулдыги или уличная шпана, как это представлялось исходя из слов Дениса, а дворянин и его подручный. Это серьёзно усложняло задачу, делая её практически невыполнимой.
Большинство аристократов жили за стеной, а если и выезжали за предел своего мирка, то только в сопровождении вооружённой стражи. К тому же они ещё и обладали магическими способностями. Не все, конечно: были так называемые «серые» дворяне, которые магией не владели, но Куракин — точно не из таких. Денис испытал это на собственной шкуре. Что ж, Эстер не соврала: магическими способностями в этом мире действительно обладали немногие. Вот только эти немногие почти все относились к высшему сословию. Какие ещё сюрпризы приготовил мне этот мир? Что ещё мне не досказали?
Лёха, увидев мой растерянный вид, спросил, всё ли в порядке. Я велел заниматься уроками, оделся и вышел из квартиры, надеясь, что на свежем воздухе смогу развеяться.
Лифт не работал (такое тут периодически случалось) — пришлось топать по лестнице. Стены лестничной клетки, разумеется, пестрели от граффити, повсюду валялись окурки и прочий мусор, и чем ниже я спускался, тем грязнее становилось.
Снизу доносились голоса: на ступенях где-то в районе девятого этажа сидели несколько подростков. Не зная, что ожидать от местного контингента, я приготовился к худшему.
Когда я приблизился, все трое уставились на меня так, словно увидели призрака.
— Дэн, ты что ли? — с каким-то глупым выражением на лице спросил длинный худой малый. — А мы думали, ты в больнице ещё.
Оказалось, Денис знал этих ребят, и я вздохнул с облегчением: угрозы они не представляли. Мы перекинулись парой слов. Пацан, что был одет в кожаную курточку, похожую на рокерскую косуху, спросил, доделал ли я мотоцикл. Это был Сеня — давний приятель Дениса. Именно через него Денис достал своего железного коня. Сеня шарил в мотоциклах, у него и самого имелся подобный агрегат, тоже старый, но попроще — одноцилиндровый малокубаторный дорожник. Сеня сказал, что знает, куда можно сгонять покататься, где «шавки» не затормозят (так на местном жаргоне называли полицейских), и я ответил, что постараюсь найти время, и поспешил уйти. На болтовню сейчас был не настроен совершенно.
На нижних этажах свет не горел, и потому спускаться пришлось в кромешной тьме. Я уже добрался до второго этажа, когда раздались тихие голоса. Прислушался: то ли шёпот, то ли звериный рык. Их было много, и звучали они словно из моей собственной головы. А потом перед взором мелькнула какая-то тень, хотя вокруг царила тьма. Казалось, тут кто-то ещё есть помимо меня. Стало страшно. Я попятился и прижался к стене.
«Спокойно, это всего лишь глюки, — уверил я себя. — Наверняка, последствия ранения. Подумаешь, голоса мерещатся. Сейчас всё пройдёт».
Голоса смолкли. Внизу грохнула входная дверь, и мимо прошли мужчина и женщина, светя фонариками. Они подозрительно посмотрели на меня, а когда поднялись выше, я услышал, как женщина посетовала, что в подъезде развелось много наркоманов.
Во дворе на свежем воздухе стало немного легче, впрочем, я бы не назвал этот воздух свежим: ветер доносил смрадный помойный запах. А виновником тому был мусороперерабатывающий завод, расположенный в квартале отсюда.
Не желая торчать во дворе, я побрёл по улице, размышляя о том, как достать Вениамина Куракина. Поначалу казалась, что задача не имеет решения, но потом кое-какие мысли всё же появились. Если молодой князь любил выезжать в «дальние» районы, гипотетически можно попытаться узнать, где и когда он бывает, выследить и подловить его. Вот только что потом? Мне же не просто надо ликвидировать князя и его подручного, но ещё и остаться в живых, и не угодить в зубы полиции. Благодаря феноменально быстрой реакции я хорошо владел техниками рукопашного боя, но этого было недостаточно. Следовало что-то придумать и поскорее.
Но теперь я и сам хотел прикончить тех подонков. Денис был прав: без них этот мир стал бы лучше. Если все местные дворяне такие, то это ж вообще кошмар, но я всё же тешил себя надеждой, что другие — не такие отморозки.
Мне было жаль Веру. Тяжело было думать о том, на какую судьбу обрекли её эти твари, и, конечно, будь такая возможность, я бы вытащил её, но в приоритете у меня было моё задание, предписанное договором. Остальное — во вторую очередь. «Не тем людям ты, Денис, дорогу перешёл. Ох, не тем! — думал я. — Наломал дров, а мне расхлёбывать».
Вот только я чувствовал, что теперь Вера будет мне сниться в кошмарах. Так же, как в первый год после возвращения с войны, снились в кошмарах лица раненых и убитых товарищей. Когда среди ночи накатывал страх, что сейчас смерть заберёт тебя, а перед глазами — кровь, грязь, посиневшие мёртвые тела и твоя оторванная нога. Я просыпался в пустой тёмной комнате, где обитали лишь я, да тени прошлого, и подолгу сидел и курил, отходя от наваждения. Не знаю, как эта чёртова память работала, но я словно сам побывал на том пустыре вместо Дениса — настолько живыми и яркими оказались ощущения. Призрак войны давно оставил меня, но теперь я всерьёз опасался, что кошмары вернутся вновь.
В думах я брёл по улице и даже не заметил, как вышел к гаражному комплексу. Место выглядело знакомым. За гаражами находилась железная дорога, а за ней — большой пустырь с заброшенным недостроенным зданием. Память говорила, что где-то здесь Денис арендовал гараж, в котором жил его стальной конь.
Зайдя на территорию, я осмотрелся и интуитивно зашагал в самый дальний конец, где в тупике уткнулся в три двери. «Вот тут», — понял я, глядя на среднюю. Достал ключи. Кроме ключей от квартиры, в связке находилось ещё два. Вставил первый — не подходит. Вставил другой, замок поддался, и я оказался в тёмном помещении, пропахшем бензином и моторным маслом.
Включил свет. Посреди гаража стоял большой старый мотоцикл, похожий на «Урал», впрочем, как и на остальные классические дорожники той эпохи: каплевидный бак, две раздельные седушки, глубокие крылья, и массивная фара спереди. В отличие от «Урала» у этой модели расположение цилиндров в двигателе (объём которого составлял аж целых 850 кубов) было не оппозитным, а V-образным, и привод — цепной вместо карданного. Переключение передач, кстати, тут осуществлялось вручную, с помощью рычажка, крепящегося с правой стороны бензобака — система, которая уже давно вышла из употребления, как в моём мире, так и здесь.
Это был «Розенберг» серии М4, производившийся в пятидесятые-шестидесятые годы. Фирма специализировалась на вот таких классических мотоциклах и круизёрах с большим объёмом двигателя. Выпускались даже мотоциклы с четырёхцилиндровыми моторами, но всё это, разумеется, были игрушки для богатых. И будь этот «Розенберг» не столь убитый, Денис не потянул бы такую покупку.
А выглядел агрегат действительно ужасно: казалось, он проржавел насквозь. Краска частично облупилась, а хром, где он оставался, потускнел, утратив блеск. С трудом верилось, что мотоцикл ещё на ходу. Когда Денис его только приобрёл, мотор был ушатан в хлам, аккумулятор сдох, все сальники и подшипники пришли в негодность, сточились к чертям зубья на двух передачах, подтекало масло, а цепь вообще отсутствовала.
Денис несколько месяцев возился со своим приобретением, восстанавливая мотор, насколько позволяли знания и средства. До внешнего вида он так и не добрался, мотоцикл по-прежнему стоял ржавый, но зато он теперь хотя бы мог ездить. Осталось только установить цепь, которая лежала рядом на полу. Ещё по-хорошему следовало получить права и поставить транспортное средство на учёт в полицию. Но это я мог сделать после того, как мне исполнится шестнадцать, то есть через месяц.
Но не только мотоцикл хранился в гараже. В полу имелся люк. Он открывался вторым ключом. Я поднял крышку и спустился вниз и нащупал выключатель. Загорелась тусклая лампочка под низким потолком, озарив электрическими лучами тесный подвал с бетонными стенами и полом. В углу стояли стол и стул, на полу — свёрнутый матрас, а на столе — стопка из трёх книг, газовая горелка и жестяная коробка, наполненная кусками древесного угля. Под книгами — чистые листы А4.